— Так и зовите меня отставным хорунжим, — самым неожиданным образом изменил он ход разговора. — Мне это приятно.
— Принято, господин отставной хорунжий. Тем более что и кличка ваша, если помнится, «Хорунжий». Агент «Хорунжий».
— А вы, как мне сказали, являетесь родовым князем, — остался верным своей манере вести беседу Родан.
— В армии я стараюсь не очень-то вспоминать об этом.
— Нет, вы — русский князь, и об этом нужно помнить всегда, — почти торжественно произнес хозяин пристанища.
— Если только вы действительно князь, — вдруг донесся из соседней комнаты бархатно-гортанный девичий голос.
Курбатов оторвал взгляд от щуплой неказистой фигуры отставного хорунжего и за ней, на пороге, между двумя частями оранжевой портьеры, увидел ту, кому этот голос принадлежал.
— Это вы усомнились в моем родовом титуле?
— Но ведь вы действительно белый русский офицер и настоящий князь? — почти с надеждой спросила девушка.
— Алина… — с мягкой укоризной попытался усовестить ее отставной хорунжий.
— Но ведь ты же знаешь, как я ждала, когда в этом доме появится наконец если уж не князь, то хотя бы настоящий русский офицер, а не это недоношенное быдло в красноармейских обмотках.
— Что правда, то правда, — покорно признал Родан. — Ждала.
Наступило неловкое молчание. В сумраке комнаты Курбатов едва различал черты лица девушки, но все равно они представлялись ему довольно миловидными и даже смазливыми. Ротмистру стоило мужества, чтобы в ее присутствии строго спросить хозяина дома:
— Кто эта женщина? Мне ничего не было сказано о ней.
— Эта женщина в шестнадцать лет уже была сестрой милосердия в войсках Врангеля, — ответила вместо Родана Алина. — Надеюсь, такая рекомендация вас устроит?
— Сколько же вам лет? — не сдержался Курбатов, извинившись, однако, за столь неуместный вопрос. Но в ответ услышал гортанный смех Алины.
— Этого уже не помнит даже мой ангел-хранитель.
— Дело не в том, сколько ей сейчас лет, ротмистр, — молвил Родан, вмешиваясь в их разговор, — а в том, что кроме сестры милосердия она была еще и разведчицей. Причем ее специально готовили к этому. А в Киев ее заслали уже из Югославии, после окончания разведывательно-диверсионной школы, и продержалась там Алина до взятия этого города немцами.
— Почему же не перешли на их сторону? — поинтересовался Курбатов.
— Зачем? Чтобы меня опять заслали в тыл красным? Но ведь во второй раз укореняться будет сложновато.
— Вместе с красным госпиталем она отошла в глубокий тыл, в Самару. Там относительно безопасно: и до линии фронта далековато, и подозрения ни у кого не вызывает.
