— Удивительное открытие вы совершили, штабс-капитан, — иронично заключил подъесаул Кульчицкий. — В войне вдруг обнаруживается нечто, как вы изволили выразиться, «нечеловеческое». Быть такого не может!
— Издеваетесь, подъесаул?
— Напротив, поддерживаю вашу мысль, углубленно при этом философствуя, — аристократически вскинул холеный, хотя и слегка заросший подбородок Кульчицкий.
— Враги-то наши, получается, свои же, русские. Причем действуют они открыто, в форме. Мы же маскируемся и стреляем из-за угла.
— Не только из-за угла, — спокойно возразил Курбатов, — но так же из окопа, из-за камня, из-за дерева и, что самое страшное, из кустов. Не говоря уже о рукопашных схватках. Такова тактика современной войны, в которой забыли, что такое сабля или меч. Так что не чувствую энтузиазма, штабс-капитан.
— Я говорю о том, — задумчиво парировал Иволгин, — что распознать нас как немцев или японцев они не в состоянии. Согласитесь, ротмистр, есть что-то нечестное в этой кровавой игре. И какой уж тут к черту энтузиазм?
— Потерпите до развалин монастыря, Иволгин, там исповедоваться будет удобнее, — спокойно заметил Курбатов.
Им повезло. Едва достигли шоссе, как показалась эта военная полуторка. Курбатов остановил ее и поинтересовался, не попадались ли по дороге подозрительные люди. Это могли быть контрабандисты, которых преследует его группа.
— Нет, товарищ капитан, никого подозрительного, — заверил его сидевший рядом с водителем младший лейтенант. — А то бы мы…
— Контрабандисты чертовы, совсем озверели.
— Добро хоть не белогвардейские диверсанты, — успокоил его младший лейтенант. — Контрабандисты хоть ведут себя мирно.
— Особенно, когда доставляют оружие и всякое там зелье, — проворчал князь. — Куда двигаетесь?
— К станице Атаманской.
— А нам — к Заурской. Подбросите по-братски?
— Так это ж крюк придется делать километра на четыре.
— Иначе не просил бы подвезти, — сухо парировал Курбатов и приказал своей группе погружаться.
Спорить младший лейтенант не решился. А когда Курбатов сказал, что начальству тот может доложить, что подвозил капитана со спецгруппой, даже предложил занять его место в кабине. На что князь благодушно похлопал его по плечу.
— Ты хозяин машины, младшой. Мы — всего лишь попутчики.
Так они и ехали теперь: в кабине — настоящие красноармейцы, а в кузове переодетые маньчжурские стрелки и пленный сержант — молчаливый, угрюмый, совершенно безропотный. Он молча дошел с ними до дороги, молча, обреченно выслушал весь разговор командира диверсантов со старшим машины и, закинув за спину автомат с пустым диском, вместе со всеми забрался в кузов…
