– Та-ат! – снова разревелась я, уже в полный голос. – Ну, Тата…
– Чего ты ревешь?
– Я не реву, – хлюпнула я носом. – Тебе показалось.
– Ага! Показалось! И еще много чего другого показалось. Я правильно понимаю?
– Неправильно, Татка, – шепнула я. – Я так рада, ты даже не представляешь!
– И поэтому ты опять ревешь?
– В том числе и поэтому.
– Все, бери платок и утри слезы.
– А ты где? – спросила я подругу.
– В Караганде! Я же говорю – уже в Москву приехала. Можешь встречать.
– И где ты остановилась?
– Пока что в гостинице. Потом поеду к тетке, Зинаиде Васильевне.
– А ко мне?
– К тебе – завтра. Зинаида обидится, если я сразу к ней не прискачу.
– Как она?
– Как можно себя чувствовать в восемьдесят пять? Конечно, не огурчик уже… жалуется то на боли в ухе, то на артроз, что в ее возрасте вполне естественно. Так что я буду на боевом посту. Соскучиться она мне не даст, – вздохнула Тата. – Я помню, как мать на нее жаловалась: замотала та ее в конце концов. Теперь – где моя мать и где тетя Зина? Ладно, что теперь об этом говорить! Завтра я к тебе приеду. Говори, когда тебе удобно?
– Тат! Да мне теперь всегда удобно, – шепотом сказала я. – Дел-то у меня никаких нет.
– Не смей так говорить! – одернула она меня. – Скоро для тебя дело найдется…
– Что ты имеешь в виду? – нахмурилась я. – Работать я не пойду. Не в том я состоянии.
– О работе речь не идет, – многозначительно сказала подруга, – но больше я тебе ничего пока рассказывать не стану.
– Не хочешь – не надо, – непонятно почему рассердилась я. – Все! Пока.
Повесив трубку, я подумала, что приезд Таты может оказаться той самой ниточкой, которая вытащит меня из пропасти, в которую я медленно погружалась.
Тата приехала в пять часов вечера на следующий день. Раздался звонок в дверь, и я побежала открывать.
Распахнув дверь, я увидела перед собой Тату с огромным букетом желтых роз.
– Привет!
– Ну… привет! – Тата сунула цветы мне в руки и оглядела меня критическим взглядом. – Д-да… «просела» ты, мать, «просела». Прости уж за правду-матку!
– Прощаю, – вспыхнула я. – А ты ожидала чего-то другого? После исчезновения Маруси и Славы я жить вообще-то и не хочу!
Тата шагнула ко мне и, бросив сумку на пол, с силой встряхнула меня за плечи. Букет выпал из моих рук.
– Юлька-а-а! Да прекрати же ты над собой издеваться-то… в самом деле!
– Отвянь! – бросила я. – Проходи в кухню, но если ты будешь критиковать мою внешность, – я наставила на нее указательный палец, – пеняй на себя!
