Остров улыбнулся.
— А знаете, товарищи, даже враги вынуждены признать нашу силу. Как-то белогвардейская газета так и написала: коммунисты действуют не по принуждению, не за деньги, а по убеждению. А ведь это относится не только к одним коммунистам. Вся Россия, весь народ поднялся по убеждению, что так жить, как до сих пор, нельзя. Вот в чем гвоздь-то! Этого, к сожалению, не понимают наши враги. Впрочем, мы постараемся втолковать им это.
— Надо уму-разуму учить, раз не понимают! — строго сказал один из крестьян.
— Да и вас не мешает поучить, — решительно поставила на стол тарелку Мария Ивановна. — Второй день не евши, — показала она глазами на Острова.
Остров развел руками в смущении:
— Вот это нападение. Братцы, спасайте.
Бородатый рассудительно заметил:
— Чего спасать. Без еды негоже. Силы нужны. Пошли, ребята.
Хлеборобы вместе с военным попрощались и ушли.
Расправляясь с рыбой, Остров спросил:
— Как там Наташа и Колька?
— Ничего… Сегодня инструмент весь день собирали, наголодались. Сейчас по полведра супа съели.
Остров вдруг поперхнулся.
— Постойте, — только тут разглядев, что ест, повернулся он к Марии Ивановне, — а это что такое? Откуда? Чем вызван такой пир?
Мария Ивановна смутилась, потом твердо сказала:
— Мне уже пятьдесят лет, Андрей Иванович, всего за свой век повидала — и горя, и радости. Простому человеку тяжело жить. Он жадный к жизни, к хорошей. Пришла Советская власть — простой человек на ноги встал. Ему — почет, ему — уважение.
— Но… — попытался что-то сказать Остров.
— Нет уж, вы меня послушайте, — горячо прервала его Мария Ивановна. — Сызмальства работала без разгиба: пряла, боронила, жала. Знаете, как у нас дома, умывшись, вытирались? Мамка подолом, папка рукавом, а мы, ребятишки, так просыхали. Выросла, ушла на Волгу искать свою долю. На всю жизнь руки у меня рыбой пропахли. — Она посмотрела на свои руки не то с уважением, не то с сожалением.
В комнате слышалось тиканье часов. За окнами, неторопливо кружась, падал крупный снег.
— Замуж вышла. Наташа родилась. А потом убили мужа, ночами не спишь — слезы глотаешь, сердце кричать просится, а ты подушку кусаешь, молчишь. А нынче я… И все такие, как я. На свою дорогу вышли. Вот как, Андрей Иванович!
Остров, ничего не понимая, потер лоб:
— Вы хорошо сказали, Мария Ивановна. Очень хорошо… Только, — он посмотрел на тарелку.
Мария Ивановна строго сказала:
— Это сегодня Костюченко… Пятьдесят лет мне сегодня исполнилось.
Остров встал. Лицо его посерьезнело. Он подошел к женщине, взял ее руку.
