Нужно было устраивать свою жизнь. Расим нуждался в деньгах еще больше, чем я, так как пересылал основную часть денег старшему брату для матери. У меня хотя бы кое-что осталось после наших заработков в Турции, а он был практически на нуле.
Еще полтора месяца мы пытались устроиться в разных местах, и везде нам предлагали либо работу дворников, либо чернорабочих. Это понятно, никто не собирался брать нас актером Вахтанговского театра или художником для оформления праздничной Москвы. Но было ужасно обидно, что мы не можем нигде устроиться. Так продолжалось, пока мы не встретили Маира. К этому времени мы переехали из гостиницы в соседний район, где снимали однокомнатную квартиру на первом этаже без всяких удобств. Раньше это была, очевидно, комната вахтера, которую потом переделали в квартиру, чтобы сдавать ее таким приезжим, как мы. Мы платили за эту двенадцатиметровую комнату двести пятьдесят долларов на двоих и считали ее удобной квартирой. И потом нас позвал к себе Маир.
Он был горским евреем из Кубы, переехавшим в Москву еще в начале девяностых. Куба – это не остров рядом с Америкой, где столько лет правят братья Кастро, а город на севере Азербайджана, где живут горские евреи. Вместе со своими знакомыми Маир начал закупать машины в странах Европы и перегонять их в Россию. Конечно, закупалась откровенная рухлядь, уже отработанные машины, которые там продавались за гроши. Зато когда их пригоняли в страну, немного подправляли, перекрашивали, приводили в порядок, они становились вполне нормальными для эксплуатации, и их можно было продавать раз в десять дороже. Что они и делали.
Мы оба неплохо водили, у нас ведь были машины в те благословенные советские времена, когда мы могли позволить себе такую роскошь. В общем, не из чего было выбирать, и мы согласились. В первую поездку в Германию мы отправились с двумя опытными наставниками-украинцами, которые уже давно перегоняли автомобили. Все получилось даже лучше, чем мы предполагали. Довольно быстро удалось найти подержанные машины, в Европе это не проблема. Мы покупали их по такой дешевой цене, что я даже предложил Расиму самому заняться этим бизнесом. Но он честно признался, что у него нет столько денег и нам лучше не рисковать. Хотя у меня деньги были, я подсознательно всегда помнил наш неудачный эксперимент с кожей и согласился с Расимом.
Потом я часто думал о том, что Расим просто спас остатки моих денег, которые я так неразумно пытался потратить. Мы взяли четыре машины и поехали перегонять их через Польшу. Тогда Польша еще не входила в Шенгенскую зону, и нам пришлось платить пошлины сначала на немецко-польской, потом на польско-белорусской границе. Через Белоруссию мы прошли за один день. Украинцы рассказали нам, что в начале девяностых это был самый тяжелый отрезок пути. Из четырех машин обычно доходили две, остальные либо угонялись, либо отнимались, либо изымались. Называйте как вам больше нравится, но в любом случае они не доходили до места назначения. Банды орудовали в белорусских лесах, и считалось большой удачей, если все перегонщики возвращались домой живыми и невредимыми.
