Таша стояла рядом, в паре метров от кровати. Она была прекрасна, как никогда. Сейчас я мог признаться себе, что завидовал Славе и просто не давал воли своей фантазии представить ее своей девушкой. Огромные серые глаза лучились любовью и состраданием. Она выглядела не совсем обычно. Ее как будто переполняла какая-то божественная энергия, которая изливалась вокруг теплым потоком. Я, купаясь в этом ощущении блаженства, подошел ближе, взял за протянутые руки и сказал первые слова, которые пришли на ум:
— Прости…
— За что? — Она обняла меня, и я почувствовал, насколько лишним было мое чувство стыда перед Славой и насколько неуместно вспоминать об этом сейчас.
— За то, что вперед Славы полез. Он сейчас придет.
— Нет, все правильно. Ты не представляешь, как я тебе благодарна! Ты услышал меня, помог Славе, ты успел. Я чувствую: у меня осталось совсем немного времени.
Неожиданно для самого себя я признался:
— Я… оказывается, люблю тебя.
— Глупый! И я люблю тебя! И Федю! — Она гладила меня по голове. — Но со Славой мы одно целое. Понимаешь?
Я понял, что высказал то чувство любви, которое рождается между людьми, независимо от их природы и социального статуса. Это чувство, которое испытывают друг к другу родственные души, как мать к своему ребенку, как близкие друзья, как внуки к своим дедушкам и бабушкам. И это чувство может быть нисколько не слабее, чем отношения между влюбленной парой. Просто Таша со Славой были нераздельным целым, которому на моих глазах суждено было разбиться.
— Да, понимаю, — кивнул я. — Иди к Славе. Мы с Федей пойдем в соседнюю комнату. Позовите нас, когда нужно.
Она подошла к появившемуся здесь Ярославу. Когда он встал у кровати, Таша была уже рядом с ним. Они взялись за руки и молча, неотрывно смотрели друг другу в глаза. Тем временем я подхватил вывалившегося в подпространство Федьку и уволок в гостиную прямо через стену…
Слава с Ташей утопали в глазах друг друга. Миллион вопросов и миллион ответов было в этом взгляде.
«Любимый!» — беззвучно шептали Ташины губы.
«Любимая!» — так же беззвучно отвечал Слава.
Слезы счастья и сожаления чертили дорожки по их щекам. Им не нужно было ничего говорить. Все их чувства и мысли мощными потоками переливались друг другу. Они любовались и пытались запомнить мельчайшие черточки любимого, понимая, что этот единственный шанс, брошенный им игривой судьбой, нужно использовать до конца — следующая встреча может состояться спустя вечность. Они впитывали в себя все чувства и ощущения с неистовой жадностью осеннего зверька, делающего запасы на зиму, чтобы пережить этот мучительно долгий, холодный, тоскливый и неотвратимый отрезок жизни. Чтобы вспоминать по крупице и скаредно расходовать припасенную память, растягивая ее на всю безысходную бесконечность только лишь затем, чтобы дотянуть до новой встречи — пусть полуживыми, но дотянуть.
