Впереди показались ряды выбеленных землянок с камышовыми крышами, меж коими, то тут, то там, встречались и добротные, с ладными крылечками, домики. У одного из них Туманов остановился, махнув рукой драгунам, чтоб уходили в расположение.
— Доложимся командиру полка, — сказал он, встряхнув мундир и поправив шапку. — Не робей, человек он свойский, понимающий, хоть и из тыловых. Здесь тоже недавно. Генеральский чин выслуживает. Нынче в России за высокие звания подвигов требуют. Говорят, поймаешь Шамиля, тогда и посмотрим, достоин, иль нет. Вот он и ловит. Что ж, по крайней мере, честно.
Они поднялись на крыльцо, еще раз отряхнувшись, постучали в двери. Внутри послышалось ленивое шарканье, и через минуту на порог вышел пожилой, в выпущенной поверх штанов рубахе, солдат.
— Здравствуй, Кондратий, — кивнул Илья Петрович, — Евграф Аристархович на месте ль?
— На месте, — зевнул ординарец, — проходьте, он уж справлялся об вас.
В доме было четыре, без претензий обставленных, комнаты: невысокие шкафы, тумбочки, пара плетеных кресел, картины с кавказскими пейзажами на стенах. Туманов сразу направился к приоткрытой двери, за которой, видимо, находился кабинет полковника. Постучался.
— Извольте, извольте, — послышался изнутри нетерпеливый голос.
Офицеры вошли.
За небольшим конторским столом сидел пожилой драгун с седыми бакенбардами, добрым взглядом, и мягким, лишенным всяческой строгости, лицом.
— Ну, наконец-то, — встряхнул он роскошные эполеты, застегивая мундир. — По-утру мирной татарин к генералу прискакал, сказал, что слышал бой вечор за Тереком. Я уж, признаться, обеспокоился, не ваш ли.
— Наш, — кивнул Туманов.
— Неужто? — округлил глаза Евграф Аристархович, изумившись совершенно не по-военному.
— Точно так. Четыре дюжины отъявленных головорезов пятигорскую «оказию» разбили в пух.
— О, господи! — перекрестился полковник, вставая. — В пух?
— Так точно. А мы вступились.
— Вступились, — повторил Евграф Аристархович, одновременно вытянувшись лицом, что еще больше сделало его похожим на человека тылового, от боевой службы далекого. Очевидно, понимая это, он попытался взять себя в руки и сухо, по-военному, спросил. — Потери?
— Все! — выпалил Туманов.
— Все!? — охнул полковник и обвалился на стул.
— В смысле, живы.
— Живы?
— Так точно, ни единой царапины. Тактикой взяли.
— Так что ж вы, голубчик, меня чуть до кондратия не довели?! — вскричал Евграф Аристархович, выказывая умение ругаться.
В комнату тотчас заглянул ординарец.
