Отдохнув от учебы, наевшись домашних пирогов, как следует выспавшись, он, преисполненный желаньем радеть, отправился к месту новой службы. Правда, завела его судьба в самый, что ни есть, захолустный гарнизон. Ни знатными делами, ни военными приключениями здесь не пахло: караулы да наряды — вот и все боевые подвиги. На Кавказ проситься стал немедля, но «охотников» набиралось премного, поэтому лишь записывали в очередь, не обещая ничего конкретного. Так минул год, а следом другой. И только неделю тому пришло, наконец, предписанье: «КАВКАЗ — ДРАГУНСКИЙ ПОЛК. ЯВИТЬСЯ НЕЗАМЕДЛИТЕЛЬНО». Это были самые красивые слова, из тех, что доводилось слышать прежде, от них веяло порохом, зноем, боевой отвагой, копченой мужской суровостью. «КАВКАЗ — ДРАГУНСКИЙ ПОЛК» — мощно, тяжело, внушительно. Как пушечное ядро, ударившее в землю…
— Я извиняюсь, ваше благородие, кинжал-то на рынке брали? — прервал героические мысли офицера усатый солдат, что шел неподалеку от повозки.
— Там, братец, там.
— Оно и видно.
Алексей достал из чемодана лохматую кавказскую шапку и разменял ее с сидевшей на голове фуражкой.
— Опять же, извиняюсь, ваш бродь. Шапка тоже оттуда?
— А что, хороша?
Усатый пренебрежительно хмыкнул.
— Куда уж лучше.
— Не понял?
— Спрячьте, а то в полку засмеют.
— Потрудись-ка объясниться, милейший! — лязгнул сталью офицерский голос.
Солдат, замедлив ход, дождался следующей тележки, наскоро переговорил с хозяевами (стариком и большеглазой девицей в цветастом полушалке) и, подкидывая в руках увесистый топор, поспешно вернулся к повозке.
— А дайте-ка, ваш бродь, мне вашу побрякушку.
Алексей с недоуменьем протянул клинок.
Служивый развернул топор острием кверху, ударил по нему кинжалом (от чего раздался неприятный металлический хруст) потом, не спеша, ощупал оба лезвия и, видимо, оставшись довольным содеянным, выказал окружающим неутешительный итог. Щербина в ноготь глубиной светилась на изящном клинке. На топоре — ни царапины.
— Так-то, — крякнул он, возвращая покалеченное оружие.
На задней тележке раздался звонкий девичий смех. Алексей не стал оборачиваться, и без того было ясно — хихикал не старик.
— Мой вам совет, — продолжал наставлять усатый, — если решите чего покупать, берите с собой товарищей из бывалых, иначе проведут, шельмы.
— Но шапка-то хороша?!
— Да вот хоть бы и шапка, — согласно кивнул пехотинец. — Смотрите, шерсть на ней длинная, цвет неровный, в иных местах клочья свалялись — как есть, дохлого барана драли… К тому ж, больного.
