звенящими тишиной ночами Хаэлли выходил на стену Шварцштейна, подолгу вглядывался в горизонт в бесполезной попытке увидеть кромку Великого леса, но до самого неба простирались земли авашири. И порой Хаэлли уже начинало казаться, что сам он становится их частью. Эльф, потерявшийся во мраке. Эльф, лишенный счастья быть вместе со своим народом. А на следующее утро он мог получить очередное распоряжение его светлости, и отправиться его выполнять. Пожалуй, единственным светлым пятнышком на совести Лерия Аугустуса по-прежнему оставалось то, что он никогда не приказывал Хаэлли убивать женщин или детей.
А потом барон обзавелся парой магических перстей, которые позволяли переговариваться на расстоянии. Один такой перстень отошел в пользование Хаэлли, и это оказалось весьма удобно: теперь он мог бродить, где заблагорассудится, не бывая в Шварцштейне неделями, но постоянно знать, что нужно его светлости. Перстень оказался слишком велик для тонких пальцев эльфа, и потому приходилось носить его на шнурке под рубахой, но Хаэлли это даже порадовало, он не любил отягощать свои пальцы чем бы то ни было, кроме оружия.
«Отправляйся к условленному месту, жди там».
«Жди».
«Еще жди. Неладное творится в Талье, ты можешь понадобиться».
И, наконец — «Встреть магичку и доставь ее в замок. Любыми средствами, Хаэлли, но она должна оказаться в Шварцштейне. Ее имя — Ирбис Валле, и будь с ней учтив, она мне нужна».
Хаэлли тихо ждал, вслушиваясь в сонный шелест плакучих ив. Луны отражались в озере, на пологий берег наползал молочный туман, и впервые за много дней притихла тоска по родным местам. Потом начала тускло светиться магическая защита, выставленная над потайным ходом, и он досадовал на то, что волшебство серебристой ночи вот так обрывается по воле какой-то там магички. Хаэлли подошел к выходу из тоннеля, мысленно рисуя портрет авашири: наверняка это будет дородная матрона в богатом платье, расшитом руническими письменами. Людские маги обожают украшать свою одежду так, чтобы все видели — мол, идет по улице не просто человечишко, а могущественный чародей. Еще через мгновение защита тихо щелкнула, выпуская на свет трех лун… нет, не матрону. Щуплую девчонку с явными следами побоев на бледной мордашке.
Великий лес! Она настолько отличалась от всех магов авашири, виденных Хаэлли раньше, что эльф даже усомнился — а того ли человека он встретил. Но стоило приглядеться внимательнее, как сомнения развеялись легким пеплом: Хаэлли прочел в светлых глазах девушки и острый ум, и причастность к тайному знанию магии, а главное — очень, очень сильное желание сбежать. Он хмыкнул и вдруг подумал, что эта худенькая девочка может стать и достойным врагом. Оглядел ее еще раз — и вдруг сердце неприятно сжалось в груди: над юной магичкой витала тень гибели. Это ощущалось так же ясно, как и ее худой, но крепкий локоток в его руке.
