Нет, обычно я не ем людей. Их мясо приторное, малоценное, и вообще не ясно, как относиться к этому действу: как к питанию или как к погребению. Сами понимаете: они ведь всё-таки мыслят. Возможно, это было не слишком нравственно, но у меня был выбор: подохнуть с голоду или слегка поступиться принципами, спасая и себя, и своего друга.
Не знаю уж, кто из них двоих был хуже. Похоже, оба шли на равных, голова к голове. Отдых на солнышке означал следующее: по приказу фиолетового братишки Равелна его прислужники растянули меня между двумя колышками, вбитыми в землю, — на самой середине полянки, на солнцепёке, так что у меня от жара мозг в черепе варился. У меня на кончике языка вертелись слова о том, что все эти труды напрасны. Достаточно было ещё немного полюбоваться на сладкую парочку братьев.
Цвета их одежды прямо-таки выжигали глаза. Наверняка под конец дня я бы просто умолял перерезать мне горло. А пока я себе поджаривался потихоньку. Жаром несло с неба точно от кузнечного горна. Солнце палило даже сквозь опущенные веки. Это и была та самая «утонченность», будь она неладна… умное словечко, видно, означало, что человека просто-напросто варили живьем. Я знал, что долго так не протяну. Они пытали меня, даже не утруждаясь при этом. Сидели себе в тенёчке под деревьями, попивали винцо. Я желал им подавиться и сдохнуть. Мне удалось только слегка повернуть голову и прикрыть один глаз плечом. Зато теперь мне припекало ухо. Время от времени я поглядывал на деревья и горько сожалел, что я не дуб… или хоть ничтожнейшая осинка. Стоял бы сейчас в холодке и ведать не ведал о всяких там сокровищах, драконах и человеческой подлости.
И вот тогда я увидел кота. Сначала-то я решил, что это моя разогретая головёнка сдаёт, но котик не исчезал. Полз себе потихонечку по высохшей траве и неуклонно приближался. Жара сказывалась даже на моих мучителях. Все задремали, никто не заметил маленькую зверюшку. А котишка тем временем очутился уже совсем рядом со мной. Осматривался, внюхивался. Потом влез мне на грудь и защекотал усами шею!
— Кыш! — прошептал я. — Пошёл прочь! Проваливай!
Но кот не собирался оставлять меня в покое. Зуб, найденный в логовище дракона, я давно уже обмотал ремешком и носил на шее как талисман. Каракуле почему-то не пришло в голову проверить, что у меня под рубашкой. Может, потому, что он слишком был увлечен содержимым моих карманов. Я почувствовал, как котёнок осторожно прикусывает зубками этот ремешок. Потом зверёк совершенно бессовестно пропутешествовал по моему лицу, таща ремешок за собой. Таким образом он через голову снял драконью подвеску с моей шеи и поволок её прямо к моей руке, привязанной к колышку. Да этот кот был просто чудом, посланным мне Господом Богом! Драконий зуб, может, и не был слишком велик, но края у него были острые, с желобками, как пила. Если б Каракуля с братишкой велели подвесить меня на дереве, руки у меня уже полностью онемели бы, но на земле они ещё сохраняли некоторую чувствительность. Я умудрился ухватить зуб пальцами и принялся старательно перепиливать шнур.
