Но, как ни настраивала себя Доминик, когда она подошла к комнате сестер, ноги у неё подкашивались, сердце трепыхалось, как птичка, попавшая в сеть, а кулачок, сжимавший ключ, стал мокрым от пота. Правда, к чести Дом, все это было следствием скорее не страха, а волнения.
Она уже протянула руку с ключом, чтобы вставить его в замочную скважину, — но дверь вдруг приоткрылась изнутри, и до девочки донеслись голоса. Дом застыла на мгновение, а затем метнулась в темный проем между дверью и стеной… Проклятье! Она опоздала! Герцог был не один!
Мужской голос — это был де Брие, он стоял по ту сторону двери, в двух шагах от Доминик, — произнес, продолжая начатый разговор:
— … Извини, что не дал тебе понежиться в ванне. Но ты должен сам посмотреть на них и выбрать…
— Подожди, Анри, — отвечал второй голос, гораздо более низкий и глубокий, и Доминик поняла, что он принадлежит её заклятому врагу Черной Розе, — эти застежки. Я отвык носить такую одежду, черт возьми!
— Да, это тебе не рубашка, а сверху кольчуга, — отвечал граф. — Но придется привыкать. Скоро войне конец! А что касается этого наряда, — и пусть это послужит тебе утешением, — сегодня вечером его будет снимать с тебя твоя молодая жена.
Дом криво улыбнулась. Не дождетесь, монсеньор!
Послышался звон шпор, и де Брие, не закрыв плотно дверь, отошел в глубину комнаты.
Но у Доминик был тонкий слух и, хотя мужчины говорили негромко, она слышала каждое их слово.
— Что мои оруженосцы? — продолжая одеваться, спросил Черная Роза.
— Граф разместил их в нижней комнате донжона. Жан-Жака осмотрел капеллан Руссильона, — кажется, священник у них в замке и за врача, — и сказал, что ничего серьезного нет, правда, крови вытекло порядком.
— Кровопускание Жан-Жаку полезно; уж слишком он горяч и задирист, этот юный парижский петушок!
— Он страдает, похоже, не от боли в ране, а от смертельно уязвленного самолюбия. Над ним одержала верх девчонка! Для сына графа де Сю это страшное унижение! А Жерар де Парди трясется от страха из-за твоего знамени, которое растоптала эта же девица!.. Вот, наверное, было зрелище! — весело сказал де Брие.
Доминик ожидала, что сейчас Черная Роза разъярится, заскрежещет зубами или разразится страшными проклятьями в её адрес, — ведь рыцарское знамя было символом доблести и чести, и почиталось как святыня, — но вместо всего этого герцог искренне расхохотался.
— Анри! Я давно уже так не смеялся! Эта девочка — просто ураган! За какие-нибудь полчаса она умудрилась растоптать мой стяг, ранить моего оруженосца и, наконец, плюнуть мне самому чуть не в лицо! Кровь Христова! Если бы это был мужчина, — он не прожил бы и трех минут! Рыжая бестия!.. А как она сражалась! Как ускользнула из-под венецианского удара! А ведь Жан-Жак неплохой мастер, и я сам кое-чему его научил… Чтобы какая — то девчонка так владела мечом!..
