Мужчины выглянули из окна. Справа налево тянулись за стеною замка живописные отроги зеленых гор, чьи вершины исчезали в жарком послеполуденном мареве.
Но взоры графа и Черной Розы устремились не на эту благостную картину, а на зрелище куда более страшное, — внизу, в десяти туазах под окном, на крепостной площадке, сражались на мечах двое подростков. Услышанный мужчинами безумный крик был издан Жан-Жаком, когда раненый паж герцога вновь бросился на Дома.
То, что это не тренировочный поединок, а схватка не на жизнь, а насмерть, и герцог, и граф, как опытные воины, поняли сразу, — как поняли и то, что бой близится к концу, и чаша весов уже склонилась в пользу победителя.
Оба дворянина узнали дерущихся; герцог — своих оруженосцев, а граф — окаменевшего от ужаса Филиппа и того, кто назвал себя его сыном.
И, увидев этого последнего, Руссильон побелел как полотно и схватился за сердце. «Что это с ним? — подумал, кинув на него взгляд, герцог, — на нем лица нет!»
Черная Роза был тоже взволнован, хотя и не так сильно, как его будущий тесть; за своего пажа он не беспокоился, хотя и заметил, что тот ранен, — неужели этим веснушчатым деревенским пареньком? — он молниеносно просчитал в уме все шансы противника Жан-Жака, понял, что они ничтожно малы, — и жалость к бедолаге уколола его сердце. Сделать герцог ничего не мог, кроме как крикнуть из окна; но он прекрасно видел, в каком исступлении находится его паж, и какое безумное у него лицо, — вряд ли Жан-Жака бы остановил даже гром, грянувший над самой его головой!
Оруженосец между тем все-таки загнал Дома в угол между стеною и парапетом.
Кровь обильно текла из раненой ноги, но Жан-Жак, казалось, не замечал этого. Он, как тростинку, вертел в руке свой клинок, в то время как Дом явно устал и с трудом отражал каждый выпад оруженосца. А паж весь собрался для решающего удара, — победа, чувствовал он, была близка!
Из окна комнаты графских дочерей Черная Роза видел, как Жан-Жак, заложив левую руку за спину, незаметно для противника, быстро разминает пальцы, чтобы удобнее перехватить тяжелый меч. «Он хочет нанести венецианский удар! — понял герцог. — Удар, которому меня научил Марко Анунцио!» Да, этот удар был практически неотразим — и уйти из-под него живым тоже почти никому не удавалось. Он наносился сверху вниз и слева направо — и, при большой физической силе, вполне мог пронзить противника насквозь от шеи до бедра.
«Этот рыжий мальчишка погиб!» — мелькнуло в голове рыцаря.
