Барселона была наводнена коминтерновскими агентами, пытавшимися склонить иностранных добровольцев к вступлению в Интербригады. Один из них, Уолтер Тапселл, видный британский коммунист, ставил себе в заслугу, что ему удалось переманить Оруэлла (возможно, он и был тем «приятелем-коммунистом», который упоминается в книге «В честь Каталонии»). Во всяком случае, в своем отчете, посланном и в штаб НКВД, расположенный в испанском городе Альбасете, и Гарри Поллиту в Лондон, Тапселл писал:
Самая заметная личность и самый уважаемый человек в контингенте [Независимой лейбористской партии] в данный момент — Эрик Блэр. Этот человек — Писатель, который написал несколько книг о жизни пролетариата в Англии. Политического чутья у него мало. Партийной политикой не интересуется и приехал в Испанию как антифашист сражаться с фашизмом. Однако в результате своего фронтового опыта он невзлюбил ПОУМ и ждет теперь увольнения из их ополчения. В разговоре 30 апреля Блэр поинтересовался, помешают ли ему связи с ПОУМ записаться в Интербригаду. Он хочет сражаться на Мадридском фронте и заявляет, что через несколько дней, когда оформит увольнение из ПОУМ, официально подаст заявление к нам[22].
Барселонские бои и атака на ПОУМ сделали этот шаг для Оруэлла невозможным. Более того, из естественного чувства справедливости он уже стал жалеть, что в свое время не вступил в ПОУМ. Но в то же время он понял, что перед лицом наступавшего вранья его долг — описать то, что происходило в действительности, как он это видел. И потому вторым его решением было сразу после прекращения боев — 9 мая 1937 года — послать письмо Виктору Голланцу[23]. Любезно поблагодарив издателя за якобы только что прочитанное его предисловие к «Дороге на Уиган-Пир», — на самом деле, оно дошло до него в марте и понравиться никак не могло, но спорить с Голланцом сейчас было не время, — Оруэлл пообещал представить ему новую книгу, в которой собирается написать правду о войне к началу следующего, 1938 года.
И наконец, третье решение — возвращение на фронт. В Барселоне шли повальные аресты. Уезжать в этот момент из Испании (что, очевидно, было бы самым благоразумным) и оставлять друзей в беде Оруэллу не хотелось. Тучи сгущались и над ним. «Вы все время испытывали омерзительное чувство, что вот сейчас кто-то, кого вы до сих пор считали своим другом, выдает вас тайной полиции»[24], — писал он позже. Чутье Оруэлла не обманывало: к нему, к его жене Айлин, к Джону Макнэру и к Жоржу Коппу был приставлен шпион, направленный Коминтерном. Это был молодой лондонец Дэвид Крук, учившийся в Америке, а затем отправившийся воевать в Испанию (в отличие от Оруэлла, с благословления Гарри Поллита) и в феврале, после ранения на Мадридском фронте, завербованный агентом Коминтерна Жоржем Сориа. Крук проходил подготовку к своим «спецзаданиям» в Альбасете, где размещался штаб НКВД и где его обучал испанскому языку Рамон Меркадер, будущий убийца Троцкого
