, человека можно держать в тюрьме не то что без суда, но и без предъявления обвинения неопределенно долго. И хотя говорили, что Боб Смилли арестован за ношение оружия, никто не сомневался, что реальной причиной была его связь с ПОУМ и нежелание коммунистов, чтобы за пределами Испании распространялась какая-то другая версия недавних событий, кроме официальной. Арест этот стал для всех тяжелым ударом. И все-таки ошельмованные и обвиняемые в связях с фашистами поумовцы вернулись на фронт, чтобы продолжать биться с фашизмом. Оруэлл, правда, — ненадолго.
* * *
Часть, в которой он служил, стояла около Уэски — почти там же, где он ее и оставил. На десятый день пребывания Оруэлла на фронте, 20 мая в пять часов утра, пуля фашистского снайпера пробила ему горло — очевидно, при его росте, даже находясь в окопе, он резко выделялся на фоне светлеющего неба — окопы рыли под невысоких испанцев. Чудом он остался жив — пуля прошла в миллиметре от сонной артерии, повредив только голосовые связки и задев нервы на затылке, отчего правая рука оставалась некоторое время парализованной. Описание ранения в книге «В честь Каталонии», так же как описание боя, у Оруэлла бодрое и энергичное, хотя он признается, что первые несколько минут думал, что его убили, а потом испытывал сильнейшую боль, особенно когда его несли на носилках и везли в госпиталь.
24 мая Айлин отправила телеграмму его родителям в Саутволд: «ЭРИК ЛЕГКО РАНЕН БЫСТРО ПОПРАВЛЯЕТСЯ ПЕРЕДАЕТ ПРИВЕТ БЕСПОКОИТЬСЯ НЕ О ЧЕМ АЙЛИН» Но одновременно она попросила Коппа подробно поговорить с лечащим врачом мужа и описать все симптомы ее брату, крупному врачу, доктору Эрику О’Шоннесси, мнением которого она очень дорожила. Копп послал подробное письмо, отметив мимоходом, что чувство юмора у пациента не пострадало, и присовокупив подробный рисунок раненного горла. Ясно было одно — воевать Оруэлл уже не будет и потому в Испании ему больше делать нечего.
После нескольких переездов из одного госпиталя в другой Оруэлла как выздоравливающего перевели в санаторий «Маурин» под Барселоной, принадлежащий ПОУМ. Там его навещали Айлин и Копп, оттуда 8 июня он написал письмо своему давнему приятелю — еще по начальной школе и по Итону — Сирилу Конноли, тоже ставшему литератором и тоже побывавшему в Испании. В письме Оруэлл сообщал, что намеревается вернуться домой недели через две, как только получит увольнение из армии; что, невзирая на предсказания врачей, все же надеется, что голос его восстановится; что собирается написать книжку о войне и что в Испании он впервые по-настоящему поверил в социализм. Ужас того, что происходило вокруг, заставлял его из-за всех сил держаться за те чувства воодушевления и товарищества, которые он испытал в ополчении.
