Наемный солдат | страница 3



. Да, тот человек желал ему смерти, надолго обратил его рот в способную лишь шлепать губами никчемность, и все же Стюарт какой-то миг еще прикидывал — не пощадить ли его? Сознание Стюарта, потрясенное и внезапным столкновением, и болью, желая, быть может, бежать от кошмара, в который обратился вещный мир, отстранилось от горячки боя, от ужаса нападения и спокойно оценило происходившее. Гладкой мускулистой спине потребовалась целая вечность, чтобы зигзагами проскочить плотный подлесок, — не исключено, впрочем, что прошло лишь несколько секунд, прежде чем Стюарт, тщательно взвесив все возможности, нажал на курок и увидел, как бежавший исчез из глаз, точно свалившись в леопардовую ловушку. И в эти секунды холодная кровь омыла сознание Стюарта так же обильно, как омывала ему зубы горячая, бившая изо рта и смешивавшаяся с потом на ключицах.

Теперь, десятилетия спустя, ему представлялось жизненно важным, что холодность того мгновения не согреть никакими объяснениями, и раз в неделю, по меньшей мере, Стюарт поддавался искушению объявить о своем поступке, однако рассказывать что-то еще, приводить доводы, объяснять, означало выпустить вину из своих рук и отдать другим, чтобы ее гладили по спине, играли с ней люди, не имеющие о таких вещах ни малейшего представления, во все годы его отсутствия жившие жизнью дремотной, лишенной событий, такой, как жизнь его матери.

Когда один из случайных посетителей паба отозвался: «Я тоже» — и принялся рассказывать свою историю, — запутанную, включавшую в себя вражду каких-то банд и всеобщее пьянство и приключившуюся с незнакомцем когда-то в молодости, в Горболсе, — Стюарт и на эту приманку не клюнул. Дело было лет уж десять назад, но трепет смятения, вызванный ответом незнакомца, и поныне оставался в сознании Стюарта таким, будто все случилось вчера: он был даже ярче, чем воспоминания о Конго, — впрочем, ужас этих воспоминаний тоже пятнал чувства, точно подсохший кровоподтек, мутя то, что еще уцелело в памяти от тогдашних картин.

Проведя вечер в пабе и в меру захмелев, Стюарт твердой поступью возвращался домой, варил суп из пакетика — «Кнорр», обычно томатный, — и добавлял в него шматок масла. Пока услышанные в пабе сплетни оседали или, наоборот, кружили в его голове, за глубоко сидящими глазами, он приканчивал суп и мыл посуду. Все эти действия — прогулка до дома, варка супа, поднесение ложки к поврежденному рту — совершались в медленном, удовлетворенном ритме. Во всем этом сквозил триумф, как если бы что-то снова было задумано им и успешно совершено.