Куда бежать? Что делать?
* * *
Вязали за жаткой снопы.
Руки Сергея, исколотые осотом и стерней, жгуче болели; ныла спина; от жары голова казалась большой и тяжелой, как тыква. Тупая усталость наполняла все тело. Угнетало еще и то, что его, Сережин труд приносит пользу кулаку-хозяину, которого он ненавидел.
Мучительно хотелось упасть на валок пшеницы, забыть усталость, боль, обиду. Но хозяин с граблями шел позади, приходилось, ни на минуту не останавливаясь, двигаться по полю. Это был одуряющий труд без участия мысли. Тело старалось использовать малейшую возможность, чтобы двигаться как можно меньше. Когда Сережа разгибался, скручивая перевясло, он видел, что женщины-батрачки работают почти с такой же медлительностью, как и он.
Мальчик вспомнил, как однажды он помогал сельским пионерам поливать громадный участок сахарной свеклы. Колхозные ребята обязались вырастить рекордный урожай и здорово для этого потрудились; неожиданная засуха грозила погубить растения. В пионерском лагере узнали об этом и решили помочь товарищам. Никто их не принуждал тогда. Целую неделю таскали они тяжелые ведра с водой, попутно придумывая невероятные сооружения для того, чтобы вода из речки сама текла на колхозные поля. Сколько в той работе было веселого, кипучего, интересного! А сейчас? Как долго тянется день!
— Эй, малый! Ты что шевелишься, как сонная муха на навозе?.. — раздался сердитый окрик Якова. — Корми вас только, лодырей. Съедаете больше, чем наработаете.
Последние слова относились не только к нему, а и к батрачкам.
Неожиданно из-за пригорка показался Петр, отгонявший домой лошадей. Он бежал с необычной прытью и что-то кричал отцу по-латышски. Рейнсон торопливо зашагал к нему навстречу.
Пользуясь случаем, женщины прекратили работу и с любопытством смотрели вслед хозяину. Когда отец и сын скрылись, батрачки уселись на снопы. Сережа подошел к ним.
— Что это Петр прибегал? — спросил он.
— Хозяина домой звал, — ответила Анна, работающая у Рейнсона уже несколько лет. — Сродственник их приехал, отец Марии. Теперь старик до вечера не придет, садись, отдохнем.
Сережа с наслаждением повалился на валок пшеницы.
— Давно Карклис не был у них, — продолжала Анна, обращаясь к подруге. — Говорят, за границу уезжал, как у нас Советы стали. Теперь опять вернулся. Вот к кому в работники не дай бог попасть: за год в гроб вгонит!
* * *
Вечером, возвратясь с работы, Сережа пришел на кухню ужинать. Там никого не было. Заглянул в столовую, где хозяева обедали по праздничным дням, — тоже пусто. Из задней комнаты, служившей спальней для Петра, доносились пьяные голоса. Пахло пивом и табачным дымом. Дверь туда была закрыта не плотно. Мальчуган заглянул в щель. Ярко горела громадная тридцатилинейная лампа, которую в доме зажигали только в исключительных случаях. За столом сидели старик Рейнсон, Мартин и грузный плечистый незнакомец. Сережа догадался, что это и есть Карклис, отец Марии.
