Миша, обычно не рассказчик, распалился от истории, какую он рассказывал неожиданно хорошо, и от внимания слушателя.
— Пытались и воровать. Тянули домой и рамы, и двери, и шифер снимали, и забор разбирали, а вместе с вещью еще отсюда что-то захватывали. У всех, кто хоть гвоздик брал, жизнь кособочилась. Трясло — сегодня благодать масляная, а завтра сын в аварию.
— Здесь зло, хочешь сказать?
— Да не зло, в том-то и дело! Коктейль. Ученые сто раз приезжали, и экстрасенсов целая гора. Кто-то говорит, здесь в человеке все обнажается, самая суть, другие думают, что сходятся и воюют противоположные поля, ты понял, какие. Скептики говорят, из-за слома почвы все, и звуки, и атмосфера такая… воодушевляюще-тревожная.
— Говоришь, тащили отсюда. Были бы следы. Я ни одной рамы снятой не видел, ни одного открученного шпингалета.
Миша не ответил, пожал плечами, намекая, что оба знают ответ.
— Знаешь, как про это место здешние говорят?
— Поделись.
— Чертом намоленное, богом пропитое. Фотки видел? Это не мой брак. Они всегда здесь так получаются.
Все фотографии «Зари», которые показывал ему Винер, раскалывались посередине и наискосок белой полоской, как частично засвеченные.
— Глашке скажешь?
Глаша была предрасположена ко всему таинственному. Скажи ей Сергей о проклятии или мнимом благословении места, это не укрепит ее энтузиазма.
— Потерплю пока.
— А ты?
— Для меня это ничего не меняет. Херня это все. Я в такие дела не верю, уж извини.
Поднимаясь, скорчил Мише страшную рожу. Винер сначала дернулся, потом засмеялся.
Во второй раз съездили спокойно. Сергей забросил Винера в райцентр, Яшин, где тот целый день занимался газом, светом, а сам поехал в лагерь, выбирать место для жилья и производства.
О странностях не поминали, но Сергей все время ощущал затылком, что на него смотрят. Уезжая и запирая ворота, остановился и кивнул, прощаясь, тому, кто оставался в лагере или в лесу. Ему не было страшно. Он чувствовал: место приняло его.
* * *
Замечтавшись, Сергей проехал поворот. Пришлось вернуться задним ходом. Остановив у ворот «Фалькон», Сергей вышел и застыл с открытым ртом.
Уезжая, он навесил на ворота замок. Особой нужды в нем не было — любой желающий мог перелезть через забор, или зайти внутрь через одну из многочисленных дыр. Теперь замка на месте не оказалось. Замочные ушки покосившихся ворот ничем не скреплялись, и ворота были не закрыты, а притворены. Замок валялся на траве, разойдясь блестящей перекушенной дужкой — сломали и отбросили.
