Евсеева держалась очень хорошо. Ни тебе слёз, ни тебе лишних вопросов. Немудрено — с таким-то анамнезом жизни. И тоже вот — всё сплошь истории любви.
— А кто он был?.. Третий, — всё-таки спросила она.
— Ангелина Дмитриевна, у вас мальчик и девочка. Здоровые и красивые. Как вы хотели.
— Да… Хотела. Они меня будут любить безоговорочно. А я — их. Я подумала, что если рожу их в День святого Валентина и назову Валентином и Валентиной, то им повезёт… В любви… — она расплакалась.
— Ну вот! — шутливо-грозно погрозил ей пальцем анестезиолог. — У нас каждая капля жидкости на счету, а она рыдает. Сейчас давление ка-ак упадёт! Из-за гиповолемического шока! Ну ладно, кровопотеря! Положено… А тут ещё и слёзы… Немедленно прекратить рыдать, если не желаете анурии!
— Я от радости! — всхлипнула Евсеева.
— Ну, тогда ладно! — растёкся в трогательно-хитрой кошачьей улыбке Аркадий Петрович и подмигнул анестезистке. Та тут же раскрыла ампулу, набрала в шприц и ввела в капельницу. Пациентка уснула «на игле».
— Пусть немного отдохнёт! — сказал он Татьяне Георгиевне.
— Аркадий, я в тебя верю, как в Иисуса. И даже больше. Потому что воскресит ли меня Иисус, если что, — я не уверена. А вот ты будешь воскрешать и воскрешать до полной и окончательной смерти моего мозга.
— Ну и шуточки у вас, госпожа Мальцева! — загоготал Аркадий Петрович. — И с констатированной смертью мозга я тебя ещё долго от АИК[14] и ИВЛ[15] отключать не буду. Буду тебя единолично пользовать!
— А у тебя какие шуточки?
— Какая жизнь, такие и шуточки.
— Пошляк!
— Между прочим, сегодня День святого Валентина, любимая! — напомнил анестезиолог. Вполне счастливый в семейной жизни однолюб.
— Тоже мне, праздник, — фыркнула Татьяна Георгиевна.
— Не, я к тому, что не важно, какой праздник. Потому что у нас давно нет праздников, одни только поводы.
— Старый циник!
— От такой же слышу!
Ушивая кожу, можно и поболтать спокойно.
Все дренажи введены, все повязки наложены. Моча катетером выпущена. Евсеева переведена в палату интенсивной терапии. И даже двойняшек ей через пару часов принесли.
— Всё хорошо? — позвонил своему первому ассистенту Семён Ильич.
— Да.
— Вот что значит хорошая предоперационная подготовка. Ты своему дубиноголовому интерну протокол не доверяй. Сама напиши.
— Он не мой. И не дубиноголовый. Я ему уже всё продиктовала.
— В ПИТ заходила?
— А как же! Хотя, напоминаю, это твоя пациентка.
— Я позже зайду… Ты не хочешь со мной вечером куда-нибудь пойти, выпить? Потом к тебе завалимся…
