— Ладно… Шли бронеподростка с бумажкой. Я через полчаса уезжаю домой!.. Точно не зайдёшь?
Последнего Татьяна Георгиевна уже не услышала, потому что положила трубку.
— Начмед, — пояснила она отвлекшемуся от пристального изучения холодильника интерну.
— Я понял.
— Раз вы такой понятливый, Александр Вячеславович, я хочу…
— Расставить точки над i! — услужливо напомнил паршивец, сверкая потрясающими глазами.
— Да! — сказала Татьяна Георгиевна. И вместо расставления пресловутых точек над не менее пресловутым i протянула интерну бланк заявки на операцию. — Пишите! — Она продиктовала необходимое, включая хирурга и ассис-тентов.
— Ух ты, круто! Мумифицированный плод! Спасибо, что берёте! — опять по-щенячьи восхитился этот уже взрослый, в сущности, мужчина.
— Не думаю, что сама Евсеева считает, что это круто. Так что вы, Александр Вячеславович, воздержитесь от восторженных комментариев в операционной. Тем более что у нас, в отличие от ургентной главного корпуса, оперируют в основном под спинномозговой или эпидуральной, а не интубируют. Договорились?
— Татьяна Георгиевна, вы меня совсем дебилом считаете?
— Я всех мужчин, Александр Вячеславович, считаю дебилами.
— Да вы сексистка! — интерн состроил возмущённо-шутливую мину.
— Ага, она! — улыбнувшись, согласилась заведующая. Ну уж очень потешная была у интерна морда и уж очень он был, чёрт возьми, мил! Она расписалась в бумажке. — Вы тоже поставьте подпись напротив своей фамилии. А сейчас идите в кабинет к Семёну Ильичу. Главная виза на заявке в операционную — его. Всегда. В особенности когда он — хирург. Знаете, что такое «заказать операционную»?
— Надо позвонить на пятый этаж и сказать дежурной операционной сестре и заведующему родильно-операционным блоком физиологии.
— Правильно. Вот и умница. Идите, исполняйте. И чашки заберите. И помойте. Не то это будет ваша первая и последняя гастроль у бабы Галы.
Интерн козырнул, взял со стола чашки и вышел.
— Не закрывайте дверь, только прикройте! — сказала ему Татьяна Георгиевна.
И тут же погрузилась в очередные бумаги. Какие-то новые приказы, которые выдумывают не то от нечего делать, не то по полному незнанию нужд родильных домов в целом и обсервационных отделений в частности. Ещё что-то, требующее немедленного изучения… От попытки сосредоточиться на ватном казённом тексте её отвлёк мощный рык Галины Ивановны:
— Сашенька, оставьте чашки! Я сама помою. Вы же всё-таки доктор, а не посудомойка!
Чудеса да и только! Баба Гала даже на неё кидает испепеляющий взгляд, если она — заведующая! — посмеет оставить в буфете немытую чашку. Она ей, значит, посудомойка?! Мир сошёл с ума…
