— Юрий Владимирович!
— Да?! — с подобострастной готовностью изогнулся в сторону профессора доцент.
— У Семёна Ильича отличная диссертация. Вы же читали отзывы оппонентов!
— О да! И даже сам написал хвалебную рецензию. Разве я могу отказать старому другу и тем более начмеду?! Разве может быть что-нибудь важнее экобиопсихосоциогеофакторов в развитии ранней преэклампсии у менеджеров среднего звена? — доцент откровенно заржал.
— Не надо передёргивать, Юрий Владимирович!
— Да ну что вы! Это я ещё недодёргиваю!
— Юрий Владимирович, вас не ждут в операционной? — язвительно поинтересовалась Елизавета Петровна.
— Нет. Вы разве не в курсе, что сегодня в клинике неоперационный день, дорогая моя? Профессор обязан знать, что понедельник в нашей клинике — неоперационный день. Оперирующий профессор, разумеется, — скромно завершил он, театрально потупив глазки.
— Вы, Юрий Владимирович, слишком много себе позволяете! — зловеще начала Елизавета Петровна.
— Апчхи! Апчхи!! Апчхи!!! — не выдержал несчастный аспирант.
— Прекратить! — рявкнула профессор и швырнула веер на стол.
— Изви… Изви… Изви… АПЧХИ!!! — грохнул бедолага-аспирант так, что со стола слетели бумаги.
— Вон!!! И не вздумайте просто уйти!!! Идите в поликлинику, открывайте больничный!
— АПЧХИ!!! — заплакал аспирант, отползая к двери.
— Людочка! Откройте окно!.. Теперь вы, Татьяна Георгиевна! Когда вы уже напишете статью, я вас спрашиваю?! В родзале бабки заколачивать — это, конечно, хорошо, но в вашем немолодом уже возрасте давно пора бы дописать несчастную кандидатскую диссертацию!.. Людочка! Закройте окно!
Людмила Николаевна уже не отходила от рамы.
— В общем, так, — Елизавета Петровна расстегнула халат и воротник блузки. — Фуф! Жарко! В общем, так. Каждый сдаёт на участие в конференции, каждый сдаёт на подарок начмеду. Завучи клинических баз остаются, чтобы мы могли согласовать расписание занятий интернов. Кто остался за главного, пока Семён Ильич в командировке?!
Доцент Матвеев ткнул подбородком в Татьяну Георгиевну.
— Ну да, кто бы сомневался! — яростно шикнула профессорша. — Обо всех сложных случаях докладывать непосредственно мне, Татьяна Георгиевна.
— Зачем она будет вам докладывать?! — весело, талантливо изображая незамутнённое простодушие, уточнил Юрий Владимирович.
— Людочка! Сколько вам говорить? Откройте окно!
— Окно открыто, Елизавета Петровна, — спокойно ответила шестидесятилетняя «Людочка», завистливо косясь на шапочку и перчатки доцента Матвеева.
