— Мне то же самое, что и ей, — сказал он, присаживаясь на стул рядом с Лили и зажимая ее бедро своими ногами.
Он не мог бы показать более ясно, кто в этой ситуации хозяин.
Молодой человек в ту же минуту встал, и его лицо приняло профессиональное выражение. Лили залпом допила свой джин с тоником.
— Я уже ухожу, — сказала она.
Она быстро поднялась, опираясь на полированную деревянную панель бара.
— Мне надо поупражняться в искусстве быть терпеливой, — пробормотала она, стараясь удержаться на каблуках.
Она энергично прошла мимо своего места, мимо занавесок, за которыми сплетничали стюардессы, в кабину, в которой располагалась ванная комнатка. Она страстно желала уединиться, поэтому потянулась к ручке, молясь про себя, чтобы там не оказалось занято.
Легко открыв замок, она вошла в помещение с низким потолком, обшитое белыми пластиковыми панелями.
— Как я рада, — сказала она.
Но в этот момент как будто сильный порыв ветра сбил ее с ног и что-то большое толкнуло ее вперед. Дверь захлопнулась.
Она резко обернулась. Места для двоих было явно недостаточно.
— Ты с ума сошел? — сказала она. — Убирайся отсюда.
Трэвис вел себя непринужденно, словно ситуация его забавляла. Ей хотелось выбить из него его самоуверенность или… обвить ногами его талию. Она не знала, что будет дальше.
— Я просто хотел удостовериться, что с тобой все в порядке. Мне показалось, в баре тебе было неловко.
Нет, ей точно надо проучить его. А потом переспать с ним. Она напомнила себе, что в ее душе живет не только любовь к нему, но и ненависть. Она выдавила из себя:
— Ты мне сейчас совсем не симпатичен.
Ей казалось, что эти слова прозвучали довольно резко.
Но Трэвис, похоже, был совершенно не тронут ее заявлением.
— Почему нет?
Его голос звучал, как горячий шелк.
— А ты мне очень симпатична, Лили. Очень.
Он обнял Лили и повернул ее так, чтобы она упиралась спиной в дверь.
— Помнишь, что произошло в прошлый раз? — сказал он, и словно дьявол вселился в нее, нашептывая, что тогда она испытала самый лучший оргазм в своей жизни.
Она вспомнила, как его язык терзал ее клитор. Лили покачала головой и закрыла глаза.
— Прошу тебя, уходи, — умоляла она, ненавидя себя за слабость, за то, что у нее не хватало сил оттолкнуть от себя Трэвиса. Она ненавидела себя за то, что хотела его до безумия.
— Слышала когда-нибудь об изысканных удовольствиях?
Голос Трэвиса как будто обволакивал ее, и она всматривалась в его губы, словно созданные для куннилингуса. Его уста нашли ее рот, и она могла бы поклясться, что самолет качнуло и резко опустило вниз на тысячу футов. Она мечтала ощутить его вкус на своих губах, она мечтала получить удовольствие, которое мог дать ей только он.
