Председатель Волочко криво усмехнулся.
– Скажите тоже, по мокрухе, – усомнился он, но оба оперативника кивнули, давая понять, что дело обстоит именно так.
– Так кто вчера подъезжал на этой машине к дому Домедова? Может быть, вы? – спросил Федор.
Волочко едва заметно вздрогнул. Сказал с усмешкой:
– Вы что же, считаете меня виновным в смерти Домедова? Отвечайте, – голос председателя зазвучал требовательно, но не настолько, чтобы Федор Туманов решил поделиться с ним о своих мыслях.
– Пока я ни в чем вас не обвиняю, – заверил майор председателя. – Но вы здесь самый главный, поэтому должны знать, кто вчера пользовался этой машиной. Как вы сказали, принадлежащей вашему обществу.
– Я ничего не знаю, – сквозь стиснутые зубы, неприязненно произнес председатель Волочко и нарочно глянул на часы.
Федор понял, что откровения от председателя им так и не услышать, а стало быть, они напрасно теряют время. Поэтому, попрощавшись, опера вышли из кабинета.
Пользуясь отсутствием секретарши в приемной, Федор сказал Ваняшину, чтобы тот постоял в коридоре и предупредил его, если кто-то вдруг решит зайти, а сам подошел к двери председательского кабинета, приложил ухо к замочной скважине. С точки зрения морали, этот поступок заслуживает нарекания, но ради дела можно и согрешить.
Он услышал, как Волочко сначала выругался, обозвав майора довольно нехорошим бранным словом, а потом схватился за телефон. Набрал номер и сказал в трубку:
– Здравствуй, Юленька. Узнала, детка? Вот и хорошо. Я по тебе так соскучился. Да нет, с голосом у меня все нормально. Просто только что ко мне приходили два мента. Испортили настроение. И я очень хочу, чтобы ты мне его подняла. Сегодня в восемнадцать, я тебя буду ждать на квартире. Постарайся, не опаздывать, чтобы не разочаровать меня. Ну пока, моя радость.
Федор едва успел отойти от двери, как она раскрылась, и на пороге появился Волочко. У него в кабинете лежала ковровая дорожка и благодаря ей, майор не услышал его шагов. И чуть не попался за подслушиванием.
Увидев, что майор все еще в приемной, Волочко воскликнул удивленно:
– Вы еще здесь, майор? Неужели, подслушиваете?
Лицо у Туманова сделалось как у раскаявшегося грешника.
– Что вы. Упаси Бог. Шнурок на ботинке развязался, – Федор выставил вперед правую ногу. Волочко глянул на ботинок, но трудно сказать, поверил ли он Туманову. По крайней мере, в глазах председателя общества автомобилистов можно было заметить только недоверие.
