Был апрель — а потому берег был совершенно пустынным. В это время года небо поражало особой синевой, а воздух был бодрящим и зябким. Я смело выходила навстречу холоду, ступала на песок и испытывала пьянящий восторг. Дул резкий ветер, пропитанный солью, а горизонт казался бесконечным. Я проходила три мили до самой южной точки, где заканчивался песок. Там я разворачивалась и шла обратно к дому. В среднем эта прогулка занимала у меня два часа. И все это время моя голова оставалась абсолютно пустой. Возможно, виной тому было величие побережья Мэна. А может, и ощущение обособленности, природная мощь ветра и воды, полное отсутствие человеческого голоса. В чем бы ни была причина, но доктор Балленсвейг оказался прав. Прогулки по взморью таили в себе секрет восстановления душевных и физических сил. Грусть и чувство утраты исчезли не сразу. Но постепенно ко мне вернулось некоторое равновесие. И оно как будто вытеснило душевную лихорадку, которая терзала меня в последние несколько месяцев. Нет, я не стала мудрой в одночасье, не разочаровалась в любви, не уверовала в ее глупость. Скорее, я пребывала в блаженном состоянии покоя, радовалась тому, что избавлена от бесконечной череды событий. Впервые в жизни я надолго оказалась предоставлена самой себе — и мне это нравилось.
Я ни с кем не общалась — за исключением экономки, Рут Рейнолдс Это была крупная жизнерадостная женщина лет под сорок. Ее муж, Рой, был сварщиком на местном металлообрабатывающем заводе, у них была целая банда детей, и она успевала не только заниматься своим хозяйством, но и подрабатывать экономкой в нескольких коттеджах Понхэм-бич. В это время года я была единственной обитательницей колонии, и Рут баловала меня своим вниманием. В коттедже был велосипед, которым я изредка пользовалась, чтобы добраться до ближайшего магазина (пять миль по холмистой местности). Но чаще Рут все-таки настаивала на том, чтобы возить меня на машине в городок Ват за продуктами. И каждый четверг меня ожидало приглашение на обед с ее семейством.
Их дом находился примерно в миле вниз по дороге — и это бш совсем другой мир, так не похожий на наш аристократический анклав. Рут и Рой вместе со своими пятью детьми жили в тесном обветшалом кейпкодском коттедже с тремя спальнями. Дом срочно нуждался в покраске — как внутри, так и снаружи. Рой — человек-медведь, со стальными бицепсами, закаленными в ежедневной борьбе с металлом, был дружелюбным и даже застенчивым малым. Дети — всех возрастов, от семнадцати до пяти лет, — создавали невообразимый хаос, и все-таки Рут мастерски удавалось поддерживать домашний быт в порядке.
