Картины из села Гаврилова | страница 21
— Но здесь же написано: «Афанасий», — тихо сказала Света.
— И это имя будет встречаться в дневнике не раз, — заговорил вновь учитель Ильин. — Судя по записям, Елизавета Антоновна с душевной болью переживала разлуку. Новых сведений долгое время она не имела. Тогда и занялась народным просвещением. Здесь есть много интересных мыслей на эту важную тему, много ценных наблюдений. Но вот новая запись:
«Бог мой, прошло уже десять лет! Я постарела, подурнела, и вот нечаянно, внезапно весть, так долго ожидаемая от Него!
«Любезная Елизавета Антоновна!
Не знаю, помните ли Вы всепокорного слугу Вашего. Могу лишь сказать, что облик Ваш перед взором моим — всегда.
Какая по счёту эта попытка передать Вам весть — и не сосчитать.
За годы эти я так и не узнал точное место своего жительства, вернее — тюрьмы моей. Могу лишь догадываться по изменениям в природе, что я содержусь в южной части Франции. В моей комнате-камере меня хорошо содержат, даже подают к обеду красное вино! Всегда в распоряжении моём холсты, хорошие кисти и краски. Моя комната, камера, келья находится в замке высоко над пропастью. И никого, кроме немого слуги или человека, притворяющегося немым, я не видел. А выше меня — лишь птицы в небе. В камере я свободен — могу броситься головою в пропасть, могу не делать ничего вовсе. Я пишу портреты Ваши, портрет за портретом, и лишь это занятие удерживает меня от безумия.
Иногда, когда далеко внизу на узкой горной тропе я вижу фигурки людей, то пытаюсь добросить до них адресованные Вам послания, привязанные к ложке или кисти.
Писать ли Вам о горечи, о боли, о тоске моей безысходной, которая пронизывает всё моё существование!
И дойдёт ли хотя бы одно послание до Вас? А дойдя до Вас, сумеет ли оно найти дорогу к Вашему сердцу?»
— Последующих сведений о судьбе этого человека я в дневнике не нашёл. Хотя, повторяю, это, возможно, не все дневники. — Учитель Ильин говорил тихо, хрипловато. — Как пишут учёные, давайте реконструируем события, — предложил он, — Что мы узнали: что был человек по имени Афанасий, вероятно, крепостной князей Гаврииловых, иначе князь не смог бы так легко распорядиться его судьбой. Этот человек рисовал портреты молодой дочери князя, Елизаветы Антоновны, а затем за какую-то провинность был насильно увезён в тюрьму или замок, видимо, в другую страну.
— Ясно, за какую провинность, — вставил Гоша. — Полюбил он Елизавету Антоновну, и она его тоже полюбила. А князь это за позор посчитал.
