Картины из села Гаврилова | страница 13
— Тебе кто, — кричит, — позволил мою кисть брать, дорогие краски переводить, а главное — барское художество увечить!
Мальчишечка с перепугу кисть на пол уронил, стоит трясётся, слова не вымолвит.
— Ты небось весь портрет госпожи твоей княгини красками измазал! — Взглянул на портрет и глазам не поверил. С портрета княгиня словно живая глядит, губы влажно поблёскивают, глаза душевным светом светятся.
А перепуганный мальчишечка всё ещё от страха трясётся.
На князев крик прибежали другие слуги, и сама княгиня пришла, да внесли свечи.
Посмотрела княгиня на портрет и говорит:
— Спасибо, друг мой, угодил ты мне, я всегда верила, что ты в себе великие таланты носишь.
А князь не знает, что и отвечать.
Не досказала Евдокия Егоровна бывальщину. На улице затарахтел мотоцикл.
— Приехал долгожданный. Будем Мишку кормить.
Она вынесла из дома полотенце, Михаил умылся во дворе и вошёл улыбаясь.
— Теперь-то я тебя рассмотрю как следует, а то утром торопился.
И снова они сидели за столом, а Евдокия Егоровна глядела то на сына, то на племянника.
— Похожи! — радовалась она. — Как похожи!
— Мы сегодня поле поднимали — там камни с Ледового побоища лежат! — говорил сын. Он был высок, широкоплеч, с лицом, обдутым всеми ветрами, проносившимися через деревню.
— Ледовое побоище — в другом месте, — уточнил знаток истории, городской племянник, — а у вас — с ледникового периода.
— А зелень твою городскую мы с лица прогоним, — обещала Евдокия Егоровна, — день-два погуляешь — зарумянишься. Да вот сейчас Фёдор корову свою подоит, я за парным схожу. Подождёте молочка парного?
— Мне бы лучше поспать, — отозвался Михаил. — Завтра ранний подъём. И Александр вон носом клюнул.
Саша и в самом деле засыпал прямо у стола. Но после слов Михаила поднял голову.
— А бывальщину, — попросил он, — про Афоню?
— Потом доскажу, — почему-то смущаясь, проговорила Евдокия Егоровна.
Михаил рассмеялся:
— Уже успели! Тебе про этого Афоню такого тут наплетут, только слушай! Сказки венского леса. Мы в городе на экскурсии специально о нём спросили, и экскурсовод нам чётко ответил: таковой Афоня в науке неизвестен.
— Так это сказка? — спросил Саша.
— Кому сказка, а кому и… — ответила Евдокия Егоровна.
— Конечно, сказка! Народное сочинение. — Михаил с важностью посмотрел на городского двоюродного брата. — Ты где спать хочешь, на печи или со мной на сеновале? — оборвал он научный спор.
— На сеновале, — ответил Саша, — если можно.
— Можно. У нас всё можно.
