— Вставай, вставай! Пожар!
За черным стеклом метались тревожные сполохи большого пламени. Наверху что-то трещало. Дым уже заполнил горницу. Екатерина Васильевна и Галина, прихватив кое-какие пожитки, выскочили на улицу.
Женщины, старики, дети, сбившись в испуганные группки, с ужасом наблюдали, как огонь пожирает их жилища. Хлопали одиночные выстрелы. Но поджигателей-фашистов никто не видел.
Занялся поздний рассвет. От Попковой Горы остались одни пепелища. Легкий ветер разносил окрест запах гари. Кто-то пытался гасить пламя, кто-то искал остатки утвари.
К полудню в бывшей деревне объявился староста. Он прошел прямо к месту, где еще вечером стояла изба Ильиных, и прохрипел, глядя в землю:
— Твоего, Катерина, вместе с Федором, расстреляли…
Сбежались женщины. Староста вертел непослушными пальцами самокрутку, рассказывал:
— Всю ночь допрашивали… Потом вывели на улицу… Смотрите, говорят, горит ваша деревня. И дети, и жены — тоже горят… Ляксей молчал. Кремень, а не человек…
Галина подумала, как горек был конец отца, если в свою последнюю ночь он узнал, что остался один на всей земле. И она представила его сухощавую фигуру и зарево в полнеба. И бессильную ярость. А староста говорил, коротко затягиваясь ядовитой махрой:
— Ляксей все Федора шпынял: молчи, мол, и так убьют, и так убьют. Помрем людьми, хозяевами земли своей…
На другой день погорельцы устроились в трех уцелевших на окраине домишках. Несколько молодых женщин запрягли телегу, набросали соломы и двинулись в Сланцы. Гремели колеса по схваченной утренником земле. Неслись облака. А женщины пели — откуда и сил взяли. «Во кузнице» пели, «Пошли девки на работу» пели. Солдаты с постов, что тут и там были понатыканы, подходили к телеге, тискали их, гоготали.
— Руссише фрау — карашо!
Так вот и доехали до места. Потом руками откапывали расстрелянных. И, прикрыв страшный груз рогожей, закидав соломой, возвращались назад. И опять, завидев солдат, пели соседки Ильиных, пели, глотая слезы. И солдаты опять кричали:
— Карашо! Давай, давай!
Похоронили Алексея Ильина и Федора Карнышова с тайном месте. И повзрослевший в одночасье Валентин натянул свитер, в котором отец принял смерть…
Мальчик никогда не слышал легенду о Тиле Уленшпигеле, в чье сердце стучался пепел Клааса. Но поступил так же, как поступают настоящие люди… Их можно убить, уничтожить, стереть с лица земли, развеять пеплом, но их невозможно покорить.
Власти, пекшиеся о «новом порядке», открыли в районе школу.
