— Сергей! — И в то же мгновение он услышал:
— Получай, предатель, партизанскую пулю!
Раздался выстрел. Сергей слышал, как Зуй захрипел, словно раненый зверь, и затих. Подумал: может, еще одну пустить для верности, да пожалел пули. «Кончен», — решил он и вышел…
Светало, но солнце еще не появилось. А из деревни в деревню уже летел слух:
— Зуя подстрелили, сама видела!
— Чего несешь, язык у тебя без костей. Кто к нему сунется?
— Не убитый Зуй, раненный только, из Ильина пришли, сказывают.
— Ах ты змеюга подколодная, живучий какой оказался!
Серовато-белое небо смешалось со снегом, и леса вдали почти не стало видно. Нахлестывая лошадь, корчась от боли и ругаясь, мчался в Себеж раненый Зуй. «Скорее, скорее в комендатуру! Он привезет сюда солдат. Он еще посмотрит, как будут болтаться в петле эти бандиты». И Зуй захлебывался руганью.
…В деревню въехал отряд фашистов — человек тридцать. Они торопились, боялись, что скоро стемнеет, а тогда уж никакая сила не заставит их подойти и близко к лесу. В доме Моисеенко было пусто. Со двора в разные стороны уходило несколько лыжных следов.
— Искать матку, — приказал фельдфебель.
Сказалось, что в деревне матери Сергея нет, и никто не знает, где она.
— Партизанен найн? — начинал злиться фельдфебель.
В избу с медовой улыбочкой вошел Варлаам Панкратьев и с почтительностью произнес:
— С готовностью рад, если желаете, проводить в ихнюю землянку.
— Гут.
На высокой сосне, под которой приютилась партизанская землянка, сидел Николай и внимательно наблюдал за дорогой.
— Братцы, едут! — вдруг крикнул он.
— Кто? Сколько?
Николай снова припал к биноклю.
Да, трудно бы им пришлось, не окажись у Георгия Лукича Власова (брата расстрелянного председателя колхоза) этого бинокля.
— Четыре подводы, — сосчитал Николай, — гитлеровцы. — Помолчав, добавил: — Варлаам, кулачье отродье, ведет.
Через полчаса предатель, стоя у брошенной партизанами землянки, читал написанные на снегу слова:
«Кто за нами охотится, тому не жить».
Он с надеждой посмотрел на солдат, которые минировали подходы к землянке.
* * *
Таким было начало их партизанской жизни. Вскоре выработались свои законы, свой особый режим. Они никогда больше двух суток не находились на одном месте. Ночью шли за продуктами, на разведку. Деревенские жители далеко окрест уже знали их. «Сергеевцы прошли», — с чувством радости и гордости говорили они, увидев вдали цепочку лыжников.
В деревне Малеево самоотверженно помогал отряду Петр Власов. По ночам партизаны в сарае Власовых находили продукты, патроны или заказанные юношей у кузнеца на свой страх и риск ножи.
