На молу появился Динос с подносом в руках. Хозяин заведения направлялся к столику Ариса:
— Это от Гинкаса.
Арис не сразу понял, в чем дело. Он удивленно смотрел, как хозяин таверны ставит на стол графинчик с анисовым ликером «Узо», бутылку воды и стакан. Покончив с этим делом, Динос добавил:
— Видишь, у тебя есть друзья.
Вот оно что! Динос хотел сказать, что у Ариса, несмотря ни на что, есть друзья. Точнее, что у него есть друзья, даже если он не мужчина. А может быть, и так у него есть друзья, даже если он гомик. Как ни крути, речь шла именно об этом.
Арис в три глотка опустошил графинчик с ликером, прямо из горлышка. Павлина с убитым видом смотрела в морскую даль. Она говорила себе, что вот-вот очнется и кошмар развеется как дым. Что она окажется в своей постели, снова будет рассвет, и ее бесцеремонно разбудит резкий звонок будильника, врывающийся в ее сны в пять часов утра.
Но нет, все это происходило наяву: она действительно находилась на молу у Диноса. И наступал конец света. Ей надо было что-то сделать, быстро принять какое-то что-то решение, пока разверзшаяся у ног бездна не поглотила их обоих.
Арис — хороший столяр, трудолюбивый и работящий. Он мог бы найти работу в Пирее. Можно просто продать лодку. Сейчас столько туристов приезжает на остров летом, что покупателя найти нетрудно. Имея деньги, они могут снять комнату. Наверняка в Пирее есть улица столяров.
Павлине хотелось утешить его, обнять, поцеловать. Прижать к себе, заставить его забыть всех Такисов и Яннисов на свете. Сказать ему, как сильно она его любит и что в Пирее у них будет достойная жизнь.
Мол уже опустел.
— Пошли, — сказала Павлина.
Она поднялась из-за стола. Арис взял рукопись и, не поднимая глаз, тоже встал. В таверне Динос убирал в раковину посуду. Арис хотел заплатить за пиво.
— За мой счет, — остановил его Динос.
«Это и вправду конец», — подумала Павлина.
На улице она схватила Ариса за руку и потянула в направлении маяка.
— Пойдем к швейцарцам, — сказала она двоюродному брату.
Тот даже не подумал сопротивляться.
Они знали каждый камешек тропинки, петлявшей меж скал, сосен и кустов. Несмотря на темноту, они добрались до деревянных мостков меньше чем за пять минут. Сняли сандали и опустили ноги в воду. Павлина разрыдалась. Арис обнял ее рукой.
— Я больше не могу, — сказала Павлина.
Он ничего не ответил. Он гладил ее по волосам. Она повернула голову, уткнулась лицом ему в грудь, доверчиво прижалась. Арис опрокинулся спиной на мостки, и Павлина, державшая голову у него на плече, вдруг оказалась на нем. Они не двигались несколько долгих минут. Потом Павлина осторожно пошевелилась. Их лица оказались в неимоверной близости друг от друга. Она прильнула к его щеке и, повернувшись, нашла губами его рот, языком раздвинула губы. Арис не шелохнулся. Павлина покрыла его лицо мелкими поцелуями, потом начала его ласкать: движения были легкие, неумелые. Этого хватило, чтобы вызвать у него эрекцию. Она сказала ему:
