Мы еще немного поболтали. Пэт рассказывала о своей матушке, Алберт — о своей, я — о своей, хотя вспоминать о ней, равно как и об отце, не очень люблю. Нет, она не была какой-то фурией или чем-то подобным; например, она умела готовить замечательные картофельные оладьи. Просто какая-то часть меня не могла не винить ее за уход отца из семьи. Веди она себя немного иначе, будь немного более интересной или привлекательной, может, отец и не покинул бы нас ради той рыжей. Но кто знает, что заставляет людей поступать так, как они поступают?
В какой-то момент Алберт извинился и сказал, что должен вернуться в каюту, потому что ему надо куда-то позвонить. Я удивилась. Только что он заявил, что он — одиночка. Кому могут звонить одиночки? Может, своему биржевому маклеру — исходя из того, что, если мое предположение о его финансах правильное, у него должны быть активы, которыми надо управлять. Я сразу вспомнила Кеннета Коэна, нашего соседа по 186-му столу, который как раз занимался активами на бирже, и подумала, что неплохо было бы его представить Алберту. Если они решат работать вместе, мне могут перепасть комиссионные за посредничество или нечто в том же духе.
— Ну ладно, — сказал Алберт, вставая из-за стола. На его тарелке красовалась гора использованных салфеток. — Желаю леди приятно провести день. Всего наилучшего!
— И вам того же, — откликнулась Пэт.
— Ленч удался на славу, большое вам спасибо, — продолжил он. — Передайте, пожалуйста, мои самые искренние пожелания скорейшего выздоровления вашей подруге Джеки. — Помолчав секунду, он сверкнул озорной улыбкой. — Или мне надо сказать — Третьей Белой Мышке?
Пэт хихикнула, явно обрадованная тем, что Алберт не только запомнил наше общее прозвище, но и уже чувствует себя с нами настолько свободно, что позволил себе им воспользоваться.
Меня это не столько порадовало, сколько озадачило. Не помню, чтобы мы называли Алберту наше шутливое прозвище. Я, по крайней мере, этого точно не делала.
Когда он ушел, я пересказала Пэт мой разговор с Лией.
— Гарольд позволил ей заняться моими клиентами, — сказала я, снова расстраиваясь. — Не означает ли это начало конца моей работы в «Пирсон-энд-Стралли»? Может, они решили, что им нужна свежая кровь? Более молодая кровь? И занялись кровопусканием? Начали с меня?
— Ты знаешь, я не деловая женщина и даже не очень-то образованная, — заговорила Пэт. Ее всегда мучило то, что ей не удалось окончить колледж; ей пришлось работать и рожать детей, пока Билл поднимался вверх по ступеням высшего образования. — И я не знаю, что творится внутри твоей «Пирсон-энд-Стралли». Но, если не возражаешь, я должна опять сказать, что ты преувеличиваешь.
