– Глоток-другой рома никогда не размягчит мне мозги.
Нилс зыркнул на Коко поверх плеча Натаниэля.
– Это она спятила. Уйди с дороги, парень, надо сказать ей пару ласковых.
– Уже сказал, – поправил Натаниэль.
– С дороги!
Все взгляды обратились к Коко. Царственная, как герцогиня, щеки пылают, глаза горят.
– Я сама с ним справлюсь.
Меган мягко потянула тетушку за запястье.
– Коко, вам не кажется, что пора вернуться в дом?
– Нет, – отрезала та, но спохватилась и дружески потрепала Меган по руке. – А теперь, дорогая, уходите вместе с Найтом. Мы с мистером ван Хорном разберемся без свидетелей.
– Но…
– Натаниэль, – прервала ее Коко, – уведи Меган.
– Как скажете, мэм.
– Уверен, что следует оставлять их наедине?
Натаниэль продолжал тянуть Меган к двери на террасу.
– Хочешь встать между молотом и наковальней?
Меган оглянулась через плечо.
– Не-а, – прыснула она и покачала головой. – Точно нет.
– Что ж, мистер ван Хорн, – начала Коко, убедившись, что они снова остались вдвоем. – Есть что добавить?
– Чертову тучу всего.
Приготовившись к сражению, Нилс выступил вперед:
– Значит, сладкоречивый богатенький болван держал руки при себе?
Откинув голову, Коко встретилась с грубияном глазами, наслаждаясь безумным трепыханием сердца.
– А если нет?
Голландец зарычал, как волк… как волк, решила Коко, бросающий вызов сопернику.
– Переломаю его хлипкие ручонки, словно спички.
«О Боже, – восхитилась она. – О Боже мой».
– Правда?
– Хотите убедиться?
Нилс прижал кокетку к широкой груди, и Коко позволила себе упасть в крепкие объятья.
На сей раз она была готова к поцелую и встретила атаку во всеоружии. Когда они отпрянули друг от друга, оба казались потрясенным и у обоих прерывалось дыхание.
«Иногда, – осознала Коко, – все зависит от женщины». Облизнула губы и с трудом сглотнула:
– Моя спальня на втором этаже.
– Я знаю, где она.
Призрак улыбки мелькнул на суровом лице:
– Моя ближе.
Голландец подхватил ее на руки… очень решительно, мечтательно подумала Коко, словно пират, похищающий наложницу.
– Ты прекрасная отважная женщина, Коко.
Она прижала ладонь к грохочущему сердцу.
– О, Нилс…
