Подпись к картинке
Как все восточные женщины, калмычки, похоже, не занимают слишком высокое место в социальной иерархии края.
Князь Тюмень был мужчина 30-32 лет, толстоватый, хотя довольно высокий, с очень небольшими руками и ногами. Калмыки всегда на коне, их ноги почти не развиваются и почти одинаковы в длину и ширину. Несмотря на ярко выраженный калмыцкий тип, князь Тюмень даже на взгляд европейца выглядел довольно приятным. С черными гладкими волосами и черной редкосеяной бородой, он производил впечатление человека мощного телом (Княжеский род Тюменей владел землями Хошеутовского улуса Калмыкии. Предок рода князь (по-калмыцки — нойон) Дегжи с супругой и подданными прибыл в Россию из Джунгарии после разгрома в 1758 году китайскими войсками Джунгарского ханства. Попросив подданства, он получил от императрицы Елизаветы Петровны разрешение поселиться в сибирском юроде Тюмени. Здесь у нойона родился сын, названный в честь приютившего их города Тюмень Джиргаланом. Вскоре семья нойона перебралась на Волгу, где с начала XVII века уже жило под властью русских царей большое число калмыков. Нойоны Тюмени построили усадьбу и поселение, со временем получившее название сельцо Тюменевка. Представители этого рода известны как незаурядные личности, внесшие вклад в историю своего народа и России в целом. Сын Тюмени Джиргалана Серебджаб Тюмень командовал калмыцким полком в составе русской армии во время Отечественной войны 1812 года. Его брат Батур-Убаши Тюмень известен как историк и литератор... В родовом имении Тюменей имелась прекрасная библиотека с книгами и рукописями на тибетском, монгольском, ойратском, русском и европейских языках. — Прим. научного ред.). Когда все сошли на берег, он пошел впереди меня с покрытой головой. На Востоке, как известно, чествовать гостя значит не обнажать головы в его присутствии; евреи даже в синагогах не снимают шапок. От берега до замка было не более двух сотен шагов. Дюжина офицеров в калмыцком наряде с кинжалами, патронташами и саблями, украшенными серебром, стояли по обе стороны дверей, обе половины которых были открыты. Пройдя через множество залов, князь и я, идущий рядом, со слугой вроде мажордома впереди, оказались перед закрытыми дверями. Мажордом легонько стукнул, и они отворились вовнутрь, не показав, кто повернул в петлях обе их половины.
Княгиня сидела как бы на троне; по шестеро справа и слева сидели на пятках дворцовые девушки-фрейлины. Все они были недвижны, подобно статуям в пагоде. Наряд княгини был великолепен и оригинален одновременно: расшитое золотом платье персидской ткани, сверху шелковая туника до колен; туника с вырезом на груди открывала корсаж платья, сплошь расшитый жемчугами и диамантами. Шею княгини закрывал скроенный по мужскому фасону батистовый воротничок, застегнутый спереди на большие жемчужины; голову покрывал колпак четырехугольной формы, верх которого казался сделанным из красных страусиных перьев, а низ был раздвоен вырезом, чтобы не закрывать лба; с одной стороны он доставал до шеи, с другой был поднят до уха, что женщине, которая носит такой головной убор, придает бьющий слегка на эффект и самый кокетливый вид. Поспешим добавить, что княгине едва ли было 20 лет, она была восхитительна со своими глазами, как у китаянки; что ниже носа, который можно было упрекнуть лишь в том, что он недостаточно выделялся на лице, приоткрывались алые губы, скрывающие жемчужины зубов, которые своей белизной могли вогнать в стыд жемчуг ее корсажа. Признаюсь, я нашел ее такой красивой, какой, на наш взгляд, и должна быть калмыцкая княгиня. Возможно, ее красота, близкая красоте по нашим понятиям, ценится в Калмыкии не так, как если бы она больше соответствовала национальному типу. Впрочем, об этом я совсем не думал, исходя из того, что князь очень любит свою жену. Рядом с нею находился одетый в парадный костюм ребенок пяти-шести лет от первого брака князя Тюменя.
