Наверное, я бы мог быть первым оштрафованным по этому закону на две тысячи рублей. Сумма для того времени, надо сказать, немалая. Два дня начальник хранил значительную мину, со мной не разговаривал. А потом пригласил в свой кабинет, разлил бутылку портвейна по чайным чашкам. Когда выпили, сказал: если я еще хоть одного медведя...
Несколько раз после этого я встречал во льдах медведей, и всякий раз зверь бежал от меня со всех ног. Многие километры затем, бывая уже в различных уголках Арктики, прошел я в различные годы в одиночку по ее пустынным берегам, торосистым льдам, вместо ружья имея охотничий нож, а то и вовсе с одним лишь фотоаппаратом. Верилось мне, что медведь, не тронь его, никогда не нападет. Побоится человека, уйдет. Теперь-то я знаю, что мне здорово повезло. Прежде всего потому, что медведей в тех местах стало мало, а еще потому, что в то время и в самом деле они боялись человека.
...Качнувшись в последний раз, вездеход наконец остановился. Нырнув под брезент, вместе с попутчиком мы выпрыгнули на снег, сразу же окунувшись в ночную морозную тишину. Где-то, казалось, совсем неподалеку, мерцали звезды. Утопая в сугробах, стояли на берегу три одноэтажных домика. Мачты антенн, провода, метеобудки — все это было мне хорошо знакомо. Удивило лишь отсутствие собачьей своры, прибегающей обычно первой встречать гостей.
Поскорее прошли к приземистому и длинному, как барак, дому. В кают-компании застали полярников, досматривающих по телевизору программу «Время». Худощавый высокий начальник оказался молодым, но успевшим уже позимовать человеком. Несколько лет он, как и я, провел на Новой Земле, работая в Русской гавани. Узнав, зачем приехали, повел нас в коридор. Видимо, не захотел бередить душу товарищам. Закурил. «Да, все верно,— подтвердил.— Погиб у нас товарищ. Прошлой осенью».
А случилось вот что. Утром будто кто-то и в самом деле видел мелькнувшую за торосами фигуру небольшого медведя. Но к домам зверь не подошел, и о нем забыли. Полярники этой станции на тюленей не охотились, мясо для собак не заготавливали. На берегу, одним словом, никаких приманивавших медведя яств не было. Звери в последнее время не беспокоили. День выдался безветренным, не очень холодным, какие не редкость накануне зимы, что и позволило метеорологу, молодому парню, решиться выйти поработать на берегу, даже не набросив теплой куртки.
Первым забеспокоился радист: метеоролог не принес вовремя метеосводки. Вызвал начальника, вместе обежали комнаты, сходили на метеоплощадку, на вешалке в метеокабинете увидели теплую куртку разыскиваемого. Обеспокоились. Значит, ушел недалеко. Заглянули на берег, где грудой стояли бочки из-под горючего, их готовили к отправке. И уж собрались было уходить, как приметили на льду, метрах в двадцати от берега, белого медведя. Зверь стоял в торосах. Он поднял голову. Морда его была в крови, и начальник сказал радисту: «Беги, зови людей». Еще была надежда, что их товарищ жив. Надо было стрелять в зверя, но так, чтобы не повредить того, кто лежал на снегу за торосом. Начальник пошел к торосу, стреляя вверх, медведь перескочил торос и бросился было на человека, потом повернул, словно раздумав. Тут его и убили. Однако было уже поздно. Руки их товарища еще были теплыми, но он уже мертв.
