— Еще шах, сир, — вмешался епископ. — Боюсь, следующим ходом будет мат.
— Мат? — король уставился на доску. — К дьяволу этого Колона! Из-за него проиграл партию! — Фердинанд тяжело поднялся, хмуро посмотрел на маркизу: — Ради Бога, Беатрис, неужели вы не понимаете, что словами тут ничего не изменишь? Так что ты нам хотела сказать?
Маркиза не заставила себя упрашивать.
— Как хорошо, что при нашем разговоре присутствуют епископ Авилы, который был председателем комиссии, и дон Хуан де Фонсека, оказавший немалое влияние на принятие решения.
Талавера встал из-за стола вместе с королем. И теперь молча сверлил маркизу холодным взглядом.
Королеву в немалой степени удивила настойчивость маркизы.
— Да, мы вас выслушаем. — Она откинулась на спинку стула. — Я не сомневаюсь, дон Хуан найдет, чем вам ответить.
Подошел и король в сопровождении епископа Авилы. На его лице играла улыбка.
— Послушаем и мы. Рыцарский поединок между женщиной и священником. Такое войдет в историю.
Маркиза всматривалась в круглое желтое лицо дона Хуана де Фонсеки.
— Вы убедили себя и других, не так ли, что сеньор Колон лгал, утверждая, что у него есть карта великого Тосканелли?
Фонсека принял бой.
— Моя убежденность идет от знания жизни. Как могло случиться, что человек, имеющий на руках неопровержимые подтверждения своих взглядов, не упоминал об этом до тех пор, пока наша настойчивость не заставила его признать, что они у него есть?
— Понимаю, — с видимой неохотой согласилась маркиза. — Это существенно.
— Слава тебе, Господи, — насмешливо воскликнул король. — Ее глаза открылись.
— Не совсем так, ваше величество. Кое-что остается неясным. Если выводы Колона представляются кому-то недостаточно убедительными, почему то же самое, сказанное другим человеком, уже не вызывает ни малейших сомнений. Я, разумеется, женщина глупая, но, убей Бог, не вижу, в чем здесь разница...
Ей ответил Талавера.
— Разница в том, кто высказывает эти выводы: невежественный моряк или лучший математик современности.
— Вы удовлетворены ответом, маркиза? — спросил ее король.
— Разумеется, сир. Ну почему я такая бестолковая?— Беатрис рассмеялась, как будто прикрывая собственную неловкость. — Однако, господа, — она перевела взгляд с Талавера на Фонсеку, — вы слишком усердно уповаете на эту разницу. Не станете же вы утверждать, что поддержали бы Колона, предъяви он эти несчастные карту и письмо?
