— И все остальное.
— Едва ли. Слишком уж велико сопротивление. Если бы я представил карту комиссии, боюсь, ее члены сочли бы, что и этого недостаточно.
Над последней фразой маркиза задумалась, и плодом ее размышлений стал план, который она и намеревалась осуществить в тот же вечер.
После ужина паж, неся над головой ярко горящий факел, отвел их к павильону, над которым вздымался штандарт с гербами двух королевств.
Король играл в шахматы с епископом Авилы, а королева, сидя за небольшим столиком, слушала доклад капитана Рамиреса, командующего ее артиллерией, которого в армии прозвали Эль Артильеро. Речь шла о новых бомбардах, призванных усилить огневую мошь армии. Тут же, естественно, отирался и Фонсека, весь в черном и, как полагалось священнослужителю, без оружия.
Рамирес уже уходил, когда паж поднял портьеру, пропуская в павильон маркизу Мойя. Ближайшая подруга королевы, она имела право приходить в любое время дня и ночи.
Ее величество оторвалась от списка орудий, оставленного Эль Артильеро, подняла голову, улыбнулась маркизе.
— Обычно ты не приходишь так поздно, Беатрис. Предпочитаешь остаться у себя.
— Сегодня я не могла не прийти. У меня новости для ваших величеств. Касательно Колона.
Она не могла удивить их более, даже если бы сбросила на пол канделябр. Король резко обернулся.
— Надеюсь, вы пришли сказать, что мерзавец Колон покинул Испанию?
— Ну что вы, сир, я не из тех, кто спешит сообщить дурные вести.
— Я вижу, что вы все еще благоволите к этому долговязому пройдохе?
— К его уму я отношусь с большим уважением, чем к рос-ту, ваше величество, — ответила маркиза.
Епископ двинул вперед фигуру:
— Шах, сир.
— А мне кажется, лучшее, что у него есть, — это ноги, — рассмеялся Фердинанд. — Вот ими-то ему и следует сейчас воспользоваться. — И он снова склонился над доской.
Королева вздохнула.
— К сожалению, он не выдержал испытания, устроенного комиссией, в том числе и доном Хуаном.
— Мне повезло, что я застала у вас дона Хуана, — улыбнулась маркиза.
Фонсека поклонился, но и тени улыбки не мелькнуло на его круглом лице.
— Я лелею надежду, — продолжала маркиза, — что принесенные мною вести побудят его изменить свое отношение к сеньору Колону.
Король торопливо сделал ход и вновь обернулся.
— Что я слышу? Вы вновь защищаете этого лжеца? Королева похлопала маркизу по руке, снова вздохнула:
— Никто не сомневается в твоих добрых намерениях, Беатрис. Но вопрос уже рассмотрен.
