Задняя поперечная рама поддерживала сиденье, по виду напоминавшее сваренное вкрутую яйцо, если с него срезать верхушку и опустошить содержимое. В него-то я и садился, при этом тело сгруппировывалось, колени чуть ли не прижимались к груди, а ноги я вставлял в стремена примерно на одном уровне с рамой. Внешний вид не ахти какой, но главные достоинства конструкции заключались именно в том, чего не мог различить глаз.
Если не считать рычага тормоза — а он мог понадобиться для управления на скоростных участках при спуске в горах,— это кресло в принципе не отличалось от того, на котором я годом раньше выиграл титул чемпиона мира на соревнованиях в Англии. И в этом заключалась главная сложность — ведь мне предстояло путешествие вокруг всей Земли, а не участие в марафонской гонке на 26 миль и 385 ярдов.
С учетом этого необходимо было иметь возможность изменять положение колес — не только ради более легкого движения по дорогам с разным покрытием, но и в интересах моего бренного тела. Изменение положения колес невольно заставляло включаться в работу различные группы мышц. Если одна из них, скажем в области плеча, начинала болеть, нам требовалось изменить положение кресла таким образом, чтобы освободить ее от нагрузки и перенести основную работу на другие мускулы.
Но я пользовался сиденьем-ведром начиная с 1980 года, а от старых привычек избавиться трудно.
Кроме того, я никак не мог избавиться от дурацкой иллюзорной идеи, что все проблемы отпадут разом, если я сумею найти идеальное положение тела, как во всех выигранных мною гонках.
— Спорим на сто долларов, что в два часа ночи накануне старта ты все еще будешь сверлить дырки в сиденье?.. — предложил мне пари Тим.
И вот теперь я передвигал сиденье так и этак, стараясь найти наиболее удобное положение, но, как ни ломал голову, так и не смог добиться толку, как и все, кто пытался решить эту проблему до меня. Так что я не только работал — я еще при этом проигрывал сто долларов.
Последующие три дня, за которые мы успели добраться от Беллингема до Олимпии в штате Вашингтон, были повторением первого, лишь с небольшими вариациями. Мы поздно трогались в путь, поздно заканчивали маршрут и приносили извинения за опоздание. Однажды мы плутали около пяти часов в поисках ресторана «Макдональдс», где должен был состояться прием, и наконец добрались до него в четверть десятого вечера вместо четырех часов. У нас впервые спустило колесо. Ветер отказывался оставить в покое мое лицо, а дождь лил как из ведра.
