— Понятно, — коротко кивнул он.
— Я не вдавался бы в такие подробности, если бы не полагал, что говорю для вашей же пользы.
Потянулись дни ожидания. Проходя по залам Алькасара, Колон постоянно ловил на себе заинтересованные взгляды придворных. Он прошел долгий путь от маленького домика в Вико Дритто ди Пентиселло в Генуе, где родился, до Алькасара и искренне полагал, что достоин того внимания. Гордые гранды, идальго, известные воители и государственные мужи искали повода познакомиться с ним. И не одна красавица забывала в его присутствии о кастильской сдержанности, чтобы выразить взглядам свое восхищение. Его окружал ореол загадочности. Никто не мог сказать с определенностью, кто он такой и откуда появился при дворе. Кое-кто считал его португальцем, другие — лигурийским дворянином. Некоторые говорили, что он учился в Павии и по праву считался гордостью университета. Упоминалось и о том, что он — знаменитый морской волк, гроза сарацинов на Средиземном море. А самые догадливые утверждали, что он плавал в морях, которые еще не бороздили другие корабли.
Но всему хорошему приходит конец. Окружающее его сияние меркло по мере того, как неделя сменялась неделей безо всяких изменений для Колона. Подруга королевы, маркиза Мойя, могла обратиться к нему на публике, не скрывая своего расположения, Кабрера и Сантанхель могли превозносить его достоинства, но Колон не мог не почувствовать, как падает интерес к его персоне. И тогда он решил обратиться к маркизе Мойя, рассчитывая использовать ее влияние и близость к королеве.
И Колон отправился во дворец на Ронде, где его встретили более чем благожелательно, упрекнув лишь в том, что так долго не видели у себя.
— Мне стыдно, что я пришел к вам, чтобы досаждать своими заботами.
— Вам надо стыдиться только того, что у вас не нашлось иной причины для визита.
— Я могу лишь вознести молитву, что вы помните о моих делах.
— Молитву? О господи, сеньор, я не святая, чтобы мне молились.
Но глаза маркизы затуманились. В их черных глубинах что-то мелькнуло, возможно, вызванное его жарко вспыхнувшей страстью.
Голос ее упал до шепота.
— Сеньор Кристобаль, стоит ли нам совершать глупость, в которой потом придется раскаиваться. Ваши надежды получить согласие королевы...
— Сейчас пришел черед других надежд! — горячо возразил Колон.
— Но не для нас, Кристобаль. Будем же благоразумны, друг мой.
Однако спокойствие ее тона не смогло сдержать Колона.
