Молодая индеанка, задумавшаяся над письмом... Мягкие желтые, коричневые и голубые тона. Спокойная грусть в глазах.
Лирический мотив в произведениях Пелтиера искренен и чист, как чиста мелодия старинной индейской песни.
Ноты и слова ее хранятся в архиве бюро американской этнографии.
Глянь, как рад
Этот парень,
Как строен и горд!
То любимая
Бросила нежный свой взор...
Кто знает, может быть, песня и образ индеанки помогали Леонарду пережить долгую и томительную разлуку со Стефани. Жена осталась в далеком заснеженном Миннеаполисе. И вот — конечно же, автопортрет. Леонард в ритуальном головном уборе, сделанном из чучела совы. По древнему индейскому поверью, сова учит человека быть мудрым, терпеливым, выдержанным.
...Я долго рассматривал репродукции, вглядывался то в одну, то в другую. Потом набрал номер Канзас-Сити. Джон Стар был на месте — дежурил в комитете поддержки Л. Пелтиера.
— Знаешь, Джон, у меня просто нет слов...— начал было я.
— А-а-а. Получил? — перебил он.— Не ты один — работы Леонарда полюбились многим.
— Вы не пытались выставлять их?
— В крупные галереи, сам понимаешь, нам путь закрыт. А в индейских организациях выставляли. И ты не можешь себе представить, какой интерес эти работы вызывают у людей!
— Знаешь,— добавил Джон после паузы,— Леонард говорил, что его подтолкнуло к серьезной работе побоище при Вундед-Ни, где в 1890 году правительственные войска устроили настоящую кровавую баню.
— Разве это может вдохновить? — невольно вырвалось у меня.
— Не знаю. Но это родные места Пелтиера...
Каждое утро, будь то мороз или жара, она спешит через весь город в маленькую комнатку, где разместилась одна из групп поддержки Пелтиера. Весь день — встречи, беседы, телефонные звонки, подготовка листовок и пресс-бюллетеней. Только вечером, добравшись до своей квартиры, она садится на диван и позволяет себе чуть-чуть расслабиться. Глядя на картины мужа, Стефани Отм Пелтиер словно говорит с Леонардом: «Веселый танцор в индейском костюме... Легок, забавен. Постой, уж не хочешь ли ты сказать, что он и есть то священное древо, центр единения всех индейцев? А может, ты и прав. Вот он — живой, неподдельный росток на грубом, кажется, мертвеющем стволе. Наследник нашего прошлого, залог будущего. Да, ты прав. Пока приплясывает этот танцор, существуют сиу, оглала, чиппева. Остановится — тогда конец. Иссякнет индейский дух, погибнет священное древо».
