На скальной горе Небет-Тепе — одной из вершин Трихолмия (так переводится слово Тримонциум) — зародилось в древности поселение, которое, разрастаясь, спускалось вниз по склонам холмов. Так возникли город и площадь в его центре. Когда при строительстве новой почты вскрыли эту площадь, то жители специально поднимались на Тримонциум, чтобы собственными глазами посмотреть на Древность — обломки мраморных капителей, поверженные стволы колонн... В их воображении возникал шумный разноязыкий античный город.
На востоке теснились инсула — многоэтажные жилые дома. Вокруг площади возвышались внушительные общественные здания из обожженного кирпича, облицованные мраморными плитами. Площадь украшали портики и аркады, за которыми теснились небольшие лавочки, торговые ряды. Прежде всего это был рынок, а затем уже — центр общественной жизни. В древнем Пловдиве заседало общее фракийское собрание — Койнон тракон. Площадь превращалась в форум, где в тени статуй и храмов народ решал свою судьбу... Теперь большую часть площади закрывают узорчатые плиты, покоящиеся на бетонном основании. Но воображение упорно рисует в центре Пловдива античный форум во всем мраморном великолепии. Его просто не хватает нынешнему городу...
— ...Как вам понравилась центральная площадь?
Склонившись над планом, секретарь Пловдивского горкома БКП Андрей Френгов указывает карандашом точку в центре:
— Да, многое она видела.
Площадь слышала поступь воинов Юстиниана, превратившего Пловдив в византийскую твердыню. Однако крепость не устояла против натиска болгар, и город вошел в состав Первого болгарского царства. Затем в течение столетий город был то болгарским, то греческим, пока его не захватили и не разрушили турки-османы. Но, несмотря на многовековое турецкое владычество, на скальных вершинах Тримонциума — Джамбаз-Тепе, Таксим-Тепе и Небет-Тепе — зарождалась новая жизнь, город возникал из пепла пожарищ. Возрождаются ремесла, торговля, и в XIX веке богатые пловдивские купцы открывают свои конторы в Стамбуле, Вене, Манчестере. Гнев народа против чужеземных угнетателей прорвался в Апрельском восстании 1876 года, когда взметнулись болгарские красно-зеленые знамена с изображением льва и словами «Свобода или смерть!». Но старая пловдивская площадь услышала вскоре стук топоров: строили виселицы для расправы над восставшими. А через два года по центральной площади победно процокала казачья сотня есаула Бураго... Болгария вновь обрела национальную свободу.
