— Тяжело шел, сытый был,— произнес Айбазаров,— надо посмотреть, кого поймал.
Пока мы двигались по саксауловому лесу, стараясь не потерять след, Айбазаров рассказывал, как в этих местах лет двадцать назад встретил каракала. Орунбасар искал верблюда и ночевал в черносаксаульнике. Рано утром его разбудил шум, какой-то вскрик. Он вышел из леса и увидел на открытом месте лежащего джейрана с перекушенным горлом. Видимо, каракал кинулся из-под деревьев наперерез и в несколько прыжков настиг джейрана.
Мы уже выходили снова к дороге, по которой приехали, когда Орунбасар неожиданно остановился и присел под деревом.
— Ай, кровь есть. Зайца кушал, — покачал он головой в большой меховой шапке. — Голодный очень был, от дороги не ушел, все съел...
Действительно, на песке остались заячьи лапа да бело-черный хвост.
По следам было видно, что испуганный заяц-толай успел сделать несколько отчаянных прыжков, но каракал сбил его лапой, как делают все крупные кошки.
Кривохатский задумчиво сказал:
— От него не уйдешь. В Иране каракалов специально держали для состязаний. Выпускали голубей, и сильнейший определялся по прыжку, в котором сбивал больше всего птиц.
Мы пробирались мимо скрученных жаркими ветрами стволов саксаула с искривленными ветвями. Сколько на своем долгом веку выдержали напастей эти деревья... Только торчащая дикобразом эфедра живет дольше саксаула, лет сто.
Где-то я вычитал теорию о возможности занесения с других планет незнакомых нам форм жизни, даже семян. Как пример приводился саксаул, который вполне может сойти за инопланетного пришельца.
А по мне, он очень земной, пустынный. Упрямо гонит в глубь земли свои корни, чтобы достать воду, терпеливо выносит иссушающее солнце. И все-таки живет, могучее высокое дерево в Каракумах, образуя в бывших протоках Амударьи настоящие «леса пустыни».
Саксаул так же терпелив и вынослив, как и люди, работающие здесь. Вспоминая Володю Кузьменко, сухого, опаленного солнечным ветром в своих ежедневных маршрутах, я почему-то всегда вижу его в осеннем саксауловом лесу. Деревья будто цвели, покрытые бледно-коричневыми семенами с крылышками, похожими на венчики цветков.
...Снова наш «барханоход» нырял вниз и взлетал на песчаные гряды, возвращаясь в Репетек. Плывут по сторонам барханы с одинокими песчаными акациями, поворачиваясь своими бархатистыми золотыми боками. И кто назвал эту пустыню Каракумами, «черными песками», когда все вокруг в желтых, розовых, золотистых тонах? А за спиной, уплывая вдаль, вспыхивает под солнцем серебром, расцветает невиданными цветами осенний саксауловый лес.
