После Рождества Рут уезжает из родительского дома, как только позволяют приличия. Фил устраивает новогоднюю вечеринку, и она, хотя и предпочла бы откусить собственную руку, нежели туда идти, говорит родителям, что должна присутствовать. «Если не пойду, пострадает моя карьера. Как-никак он завкафедрой». Родители это прекрасно понимают. Понимают, что она может пойти на вечеринку ради карьерного роста. Вот развлечения они бы не поняли.
И двадцать девятого декабря Рут по шоссе М-11 направляется в Норфолк. Утро давно уже вступило в свои права, мороз кончился, поэтому она едет быстро, подпевая Брюсу Спрингстину, компакт-диск которого подарила себе на Рождество. У Рут, по словам ее брата Саймона, музыкальный вкус шестнадцатилетнего подростка. «Лишенного вкуса шестнадцатилетнего подростка». Но Рут все равно. Она любит Брюса, Рода и Брайена. Всех этих стареющих рокеров с хриплыми голосами, с линялыми джинсами и молодежными прическами. Ей нравится, как они поют о любви, утрате и мрачном, бездушном сердце Америки, и все это звучит одинаково — гитарные аккорды бьются о стену звука, слова теряются в заключительном яростном крещендо.
С громким пением Рут сворачивает на шоссе А-11 к Ньюмаркету. Собственно, Рождество прошло не так уж плохо. Родители не особенно ворчали из-за ее нежелания ходить в церковь и отсутствия мужа. Саймон вел себя не слишком раздражающе, а ее племянники весьма интересного возраста, восьми и шести лет, уже достаточно большие, чтобы ходить в парк и играть в охотников времен неолита. Дети обожали Рут, потому что она рассказывала им о пещерных людях и динозаврах и не отправляла умываться.
— У тебя настоящий дар обращаться с детьми, — укоризненно сказала ей невестка Кэти. — Только вот жаль…
— Ты о чем? — спросила Рут, хотя прекрасно знала.
— Что у тебя нет своих. Хотя, наверно, теперь уже…
«Теперь я уже смирилась, что у меня нет мужа, я только крестная мать и медленно схожу с ума, вывязывая одежду для кошек», — думает Рут, впритирку обгоняя переполненный автобус. Ей почти сорок, и хотя она еще может иметь ребенка, люди заговаривают об этом все реже и реже. Ну и хорошо; когда она жила с Питером, единственным, что раздражало ее больше намеков о «свадебных колоколах», были предположения не «в тягостях» ли она. Когда Рут купила кошек, мать напрямик спросила, не замена ли они детям. «Нет, — ответила она с самым серьезным видом. — Это котята. Будь у меня ребенок, он был бы заменой кошки».
