— О, не знал. А что же вы, читаете, поете?
— Владыко. Очень просим: пусть все остается на своих местах.
Епископ откинулся в кресле (кресло у него вольтеровское, не по сану, ехидно отметил Павел про себя). Посмотрел поверх Саларьева. Внушительно и твердо помолчал, как будто бы чего-то дожидаясь.
Раздался деликатный перезвон часов; внезапно вспомнилось, как по офисным просторам разносился тонкий серебристый звук перед приходом Ройтмана.
— А и так все на своих местах. Павел Савельевич, а? Фундамент, стены, купол, крест. Вот я хочу спросить. Вы читали «Венецианского купца»? Уильяма Шекспира, — зачем-то уточнил епископ.
— Читал, владыко.
— А помните, о чем там говорится?
Павел ответил с такой демонстративной вежливостью, что прозвучало слишком дерзко.
— Я помню, ваше преосвященство. Помню. Но хотелось бы от Вас услышать.
— А там говорится о том, как жид-торговец, Шейлок, пожалел кусочек мяса для христианина. Вот о чем там говорится.
Возникло ощущение, что кто-то скручивает жгутиками кровеносные сосуды в голове, и тихо дергает, чтобы под кожей пробегала судорога. Держаться до последнего, держаться.
— Владыко, Вы простите, но я должен прямо Вас спросить. Это Вы меня называете жадным жидом?
— Нет, я лишь рассказываю вам сюжет Шекспира. — Вершигора осклабился.
Павел наконец-то справился с собой. Давление понизилось; он вновь почувствовал покой, разлитый в воздухе. Противный дед. Но вокруг него — уютно, хорошо. И пора переводить их интересный разговор в другую плоскость.
— Кстати о жидах. Наш директор, Теодор Казимирович Шомер, попросил передать Вам личное письмо.
Вершигора криво ухмыльнулся; хотел было пошутить: «от евреев послания чтение», но промолчал; хватит Шейлока. А парень вообще-то оказался ничего, кусючий.
— Оставьте, на досуге почитаю.
— Владыка, сделайте мне одолжение, прочитайте письмо сейчас. Оно совсем короткое. И, быть может, что-то поменяет. В рассказанном вами сюжете.
— Сюжет уже имеется. Это, мой друг, Шекспир. Там ничего не поменяешь. А о чем письмо?
— Простите, я не знаю. Конверт запечатан.
— А почему не начали с него?
— Аз есмь послушник своего директора, что он поручил, то делаю, в рекомендованном порядке. — Получи, фашист, гранату.
— Ну, давайте, ладно, ознакомлюсь.
Вершигора нажал селектор:
— Подсевакин, принеси очки.
Явился секретарь с небольшим серебряным подносом; ну, ничего себе очки! Советская оправа, роговая, правое стекло надтреснуто, дужки подвязаны ниткой. И, кстати, секретарь похож на Смердякова. В старозаветных окулярах епископ стал напоминать пенсионера.
