Избегая центральной улицы, Бик проехал оставшиеся пять миль до их бывшего дома окольными путями. Когда они были уже близко, он выключил фары.
— Не хочу, чтобы кто-то вдруг случайно увидел эту машину, — сказал он. — Вряд ли, конечно. По этой дороге никто не ездит.
— А вдруг мы наткнемся на полицию? — забеспокоилась Опал. — Вдруг они спросят, почему у тебя выключены фары?
Бик вздохнул.
— В тебе нет веры, Опал. Господь заботится о нас. Кроме того, эта дорога ведет только к нашему домику и к болотам.
Но возле дома он заехал за деревья.
Дом казался безжизненным.
— Интересно? — спросил Бик. — Хочешь взглянуть?
— Я хочу лишь поскорее убраться отсюда.
— Пойдем со мной, Опал. — Это прозвучало, как приказ.
Почувствовав, как ее ноги ступили на мерзлую землю, Опал взяла его за руку.
В доме, казалось, никто не жил. Он был абсолютно темным. Стекла были разбиты. Бик взялся за ручку двери. Она оказалась запертой. Но когда он надавил на нее плечом, дверь со скрипом подалась.
Опустив канистру с бензином на пол, Бик вытащил из кармана маленький фонарик и осветил комнату.
— Все как раньше, — заметил он. — Похоже, здесь не делали никакой перестановки. А вот то самое кресло-качалка, сидя в котором я держал Ли на коленях. Милое, прелестное дитя.
— Бик, я хочу побыстрее уйти отсюда. Здесь холодно, и это место всегда приводило меня в дрожь. На протяжении двух лет я жила в постоянном страхе, что кто-нибудь придет и увидит ее.
— Но ведь никто же не пришел. А теперь, если этот дом и сохранился в ее памяти, то пусть это будет единственным местом, где он останется. Сейчас я побрызгаю здесь бензином, потом мы выйдем и ты бросишь спичку.
Они уже неслись в машине прочь от дома, когда первые языки пламени взметнулись над верхушками деревьев. Десять минут спустя они вновь были на шоссе. Во время своего получасового визита в Элмвилл они так и не встретили ни одной машины.
В понедельник Сара давала интервью корреспондентам «Нью-Йорк таймс» и «Берген рекорд» по делу Паркера.
— Конечно, он может утверждать, что жертва соблазнила его, но это будет неслыханной наглостью.
— Вы жалеете о том, что не потребовали смертного приговора?
— Если бы я была уверена, что присяжные меня поддержат, я бы потребовала его. Паркер выследил Мейз. Он загнал ее в угол. Он убил ее. Разве это не хладнокровное преднамеренное убийство?
В кабинете ее поздравил окружной прокурор, ее босс.
— Коннер Маркус является одним из лучших защитников по уголовным делам, Сара. Ты проделала адскую работу. Ты могла бы сделать себе огромное состояние, если бы пошла в адвокаты.
