«Что же в самом деле?»
И Лори придумала.
— Может, потому, что мы с вами одинаково мыслим? Может быть, я задумалась над тем, что могло бы случиться, если бы вместо того, чтобы бояться своих чувств, она дала бы им физический выход.
— Ну хорошо, — согласился Грант. — Здесь на полях есть пара предложений… Это ты их написала?
Она даже не узнала своего почерка, но на голубой обложке тетради стояло ее имя. Она кивнула.
Профессор Грант вдруг как-то переменился. На его лице появилось задумчивое, даже несколько тревожное выражение. «Может, он просто не хотел ее расстраивать? Может, на самом деле работа была ужасной?»
Золотая рыбка продолжала медленно и равнодушно плавать.
— А что случилось с остальными? — спросила она.
— Какой-то шутник их перекормил. Они все погибли. Лори, я хотел бы поговорить с тобой кое о чем…
— Я бы лучше умерла от переедания, чем разбилась в машине, а вы? По крайней мере, это без крови. Ах, простите! О чем вы хотели поговорить со мной?
Элан Грант покачал головой.
— Ничего особенного, в другой раз. Тебе по-прежнему, тяжело?
Лори поняла, что он имел в виду.
— Иногда я искренне согласна с доктором, что все случилось из-за неисправных тормозов автобуса, который превысил скорость. А иногда — нет.
Какой-то голос громко закричал у нее в голове: «Это ты украла у своих отца с матерью остаток их жизни и те два года, когда решила помахать рукой той похоронной процессии».
Ей не хотелось плакать в присутствии профессора. Он был так добр к ней, но ведь людям надоедает постоянно подбадривать кого-то. Лори встала.
— Я… Мне нужно идти. Вы больше ничего не хотите мне сказать?
Элан с тревогой смотрел ей вслед. Слишком рано было что-то утверждать, но работа, которую он держал в руках, явилась первым существенным указателем на таинственного автора писем, подписавшегося именем «Леона».
В работе прослеживался чувственный подтекст, совершенно не свойственный обычному стилю Лори, но схожий с характером этих писем. Некоторые фразы ему даже казались знакомыми своей вызывающей откровенностью. Это еще ничего не доказывало, но теперь он мог предположить, где ему искать.
Он едва ли мог себе представить, что автором этих писем может оказаться Лори Кеньон. Она неизменно относилась к нему с тем уважением, с которым студенты относятся к своему любимому преподавателю.
Уже одеваясь, Грант решил, что он не скажет о своих подозрениях ни Карен, ни руководству. Некоторые из тех писем были откровенно непристойными. И любому невинному человеку было бы крайне неловко отвечать на связанные с ними вопросы, тем более девочке, только что пережившей такую трагедию, как Лори. Выключив свет, он пошел домой.
