— Песня хороша, да не та,— сказал я.— Вот бы отыскать «лес-дубраву», да еще бы в придачу «переправу».
— Постой, постой!..— стал припоминать Назар Михайлович Пономарев.— Наверное, тебе надо «Казак при звезде». Там есть слова «Ой, да не в чистом поле, не в дубраве, не при опасной переправе». Она ай нет?
Это была она, но, к сожалению Пономарев пропеть всю песню не смог, однако назвал адрес стариков Бирюковых, которые проживают в станице Первая Березовка: «Эти, поди, все знают!»
Тимофей Кузьмич Бирюков, первый, к кому я обратился, был еще молод, «до шестого десятка не дотянул».
— Дойдите до моего бати,— сказал он, — с ним и решайте. Наше дело второе: кликнут — пойдем сыграем. Только,— предупредил Тимофей Кузьмич,— к моему старику подход нужен. Тяжел характером.
Старик Бирюков жил неподалеку от сына. Он сидел на крылечке и читал старую, в потрепанном переплете книгу. Увидев незнакомца, приосанился, лихо сдвинул набок выцветшую казачью фуражку, подозвал старуху, сунул ей в руки книжку и сделал знак оставить нас. Узнав, что я приехал «по поручению Москвы» (от Всероссийского хорового общества) и разыскиваю по важному делу старого казака Кузьму Назаровича Бирюкова, он на мгновенье растерялся.
— Чем это Бирюков или, скажем, наши станичные казачки провинилися, что сама Москва к нам пожаловала?
Но, проведав о цели приезда, быстро спохватился, пригласил в комнату. Старуха подала холодного молока. Вскоре в хате зазвучали песни. Запевал высоким басом мой знакомый Пономарев, «дишканил» сам старик Бирюков, его сын «водил голосом», подлаживаясь то под Пономарева, то под отца.
Прозвучали песни, которые я слышал на колхозном рынке. Но той, недопетой, среди них не было.
— Как же не помнить, помню,— сказал старик, когда я напел ему мелодию.— Только не «Казак при звезде», а «Кто при звезде, при луне так поздно едет на коне». Тимка,— обратился он к сыну, — не отставай, тяни сразу.
Кузьма Назарович осторожно повел запев, нащупывая каждый звук, бережно шлифуя голосом каждое слово, чувствуя каждый слог:
А кто при звёзде, при луне
Так поздно едет на коне?..
И только здесь вступил хор:
Ой, да не в чистом поле, не в дубраве,
He при опасной переправе,
Казак на север держит путь,
Казак не хочет отдохнуть...
Что это? Очень-очень знакомое — «Казак на север держит путь...»
Бирюков пел дальше:
Булат, как шкло, его блестит,
Мешок за пазухой набит.
Ой, да червонцы нужны казаку,
