— Может, пойдём? — ушёл я от ответа.
— Пожалуй.
Мы вышли и отправились бродить по улицам в центре Нормана. Город жил и рос, как множество других студенческих городков. Здесь было много старых зданий, несколько железнодорожных путей, огромное количество трещин в асфальте и на тротуарах. Магазины и рестораны выглядели сделанными наспех, как в деловых районах, переживших своё первоначальное предназначение, и в которых последующие поколения предпринимателей сменяют старых хозяев участков.
Мы несколько минут шли молча, пока Конни, наконец, не сказала:
— Он не вспыльчивый. Обычно бывает спокоен. Но когда что-то окончательно достаёт его…
— Для него это непросто, — сказал я. — Он огромен, очень силен и осознаёт это. Если он потеряет над собой контроль, кто-то может сильно пострадать. Подобный исход ему неприятен. Поэтому и напрягается, когда чувствует, что начинает злиться. Расстраивается. Его больше выводит из равновесия тот факт, что он чувствует себя разозлённым, чем то, что я сказал или сделал.
Конни пристально посмотрела на меня и сказала:
— Большинство не догадываются об этом.
Я пожал плечами.
— О чём я не знаю? — спросила она.
Я покачал головой.
— Не уверен, что должен тебе рассказывать.
— Но это связано со мной.
— Да.
Она слабо улыбнулась.
— Тогда может, это я должна решать?
Я ненадолго призадумался.
— Конни… ты, как всегда, права. Но… кое о чём, как кто-то сказал, лучше умолчать. Позволь, я сам это решу.
Она ничего не ответила.
Повисла неудобная пауза. Я попытался перевести разговор на другую тему.
— Как ты познакомилась с Ирвином?
Вопрос, а может быть суть вопроса, похоже, позволил ей слегка расслабиться.
— В туалете на вечеринке. Кто-то дубасил в дверь. Ни один из нас никогда раньше не был пьян, и… — Её щёки слегка порозовели. — И он просто чертовски сексуальный.
— Многие люди так не считают, — заметил я.
Она махнула рукой.
— Знаю, он не красавчик. Речь не об этом. В нём есть… энергия. Это химия. Уверенность. Сила. Не только мышечная — его характера. — Её щёки снова порозовели. — Я не думаю, что это была действительно любовь с первого взгляда. Но только похмелье прошло, а это нет.
— Ты его любишь? — спросил я.
Её улыбка стала шире, а глаза сияли так, как и должны у молодой женщины. Она ответила со спокойной, искренней уверенностью:
— Он мой единственный.
У меня в голове крутилось, по меньшей мере, двадцать возможных вариантов ответа. Я собирался сказать, что она слишком молода, чтобы принимать такое решение. Я думал о том, что она не строила долгих планов, и понятия не имела, к чему могут привести её отношения с Ирвином. Я собирался сказать ей, что только время покажет, подходят ли она и Ирвин друг другу и готовы ли быть вместе, поэтому нельзя спешить. Я мог бы сказать что-то о том, что она должна остановиться и подумать, а не делать поспешных заявлений о будущем, поддавшись эмоциям.
