Спускаясь в долину, я пытался увидеть следы снежного человека, но тщетно.
Как-то ночью, когда мужчин в доме не было, мы с мамой сидели у очага. На улице поднялась сильная пурга, слышно было, как ветер бешено трепал края войлока. Я прижимался при каждом порыве ветра к маме, как избалованный ягненок.
Вдруг мама прислушалась к чему-то, и я явственно почувствовал, как часто забилось ее сердце. И услышал протяжный жуткий вой, который перекрывал звуки пурги.
— Слышишь, сынок, это на вершине Боохоя лает Горная собака...
— Что за Горная собака? — уже успокоенно спрашиваю я маму.
— Имя ее называть нельзя, — испуганно шепчет мама. — Когда эта собака слышит женский крик — она так трясется от смеха, что слышно, как весело похрустывают ее ребра, а когда услышит голос мужчины, так задрожит от страха, что ее ребра хрустят с перепугу.
— Но я же мужчина, — пытаюсь пересилить страх.
Мама тем временем достала из сундука мягкую, как шелк, шкурку трехмесячного ягненка и несколько кусков белого войлока.
Дверь юрты распахнулась, впустив клубы холодного воздуха и снега. На пороге появилась соседка — добросердечная бабушка Бувэй-эджи. Она прошла в правую сторону юрты — женскую половину — к задернутой пологом кровати. Бувэй-эджи насыпала перед кроватью высушенный овечий помет, хорошо хранящий тепло, покрыла сверху войлоком в несколько слоев, а потом шкуркой ягненка и уложила маму на кровать. Потом сказала мне: «Иди, сынок, посчитай лошадей на улице». Это значило, что мне, мужчине, нечего делать сейчас в юрте.
Вскоре нашу старенькую юрту огласил крик моего новорожденного брата. А это значило, что теперь у меня к заботам о козлятах и ягнятах прибавятся заботы о младенце. В монгольской степи старшие дети всегда опекают младших. Я так долго ждал, что появится младший братишка, что мне показалось: от этого первого крика исчез вой пурги и волков. Это случилось в феврале, накануне Цаган-Сара — монгольского Нового года.
В Цаган-Сар жители нашего хотона надевали праздничные дэли, нарядно подпоясанные оранжевыми хадаками, и, захватив вареную баранью грудинку, борцоки — кусочки теста, сваренные в жире, и молочную водку, направлялись к вершине горы, а потом ходили угощаться друг к другу.
Целый день и целый месяц животноводы празднуют Цаган-Сар — Новый год, радуясь тому, что кончилась зима; готовятся к наступающей весне, к окоту и приплоду скота.
Для монгола скот пяти основных видов — овцы, козы, верблюды, коровы и лошади — основа жизни и благополучия. Все, что окружает скотовода, и все, чем он пользуется и живет, дает ему скот. Потому и любит монгол животных. А коня просто боготворит.
