Зеленая | страница 15
Я забарахталась в воде, забила руками и ногами. Сердце мое застыло и стало таким же холодным, как вода, в которую я бросилась. Мертвоглазое чудище чуть не проглотило меня! Хуже того, вблизи не было никакой земли, как бы далеко я ни заплыла. Корабль у меня за спиной заскрипел и застонал; послышались крики. Люди развернули корабль, чтобы вытащить меня из воды.
Дома в воде водились только змеи, лягушки и черепахи с острыми как ножи клювами. В море водились громадные звери, готовые сожрать меня целиком. Мне бросили веревку и я с радостью ухватилась за нее.
Соленые слезы у меня на лице смывало соленой морской водой. Меня подняли на палубу. И я устремилась в место заточения, теперь по собственной воле. Тогда я поняла: если я поступлю так в третий раз, то буду потеряна для себя навсегда.
Федеро вернул мне грифельную доску.
— Девочка, напиши-ка эти буквы еще раз! — велел он мне по-петрейски.
Несмотря на то что я сопротивлялась, чужой язык пропитывал меня, как краска — материю. По-петрейски говорили многие матросы и офицеры. Федеро теперь обращался ко мне почти исключительно по-петрейски. Называл он меня «девочка» — на такое обращение откликнется полмира!
— Я уже сто раз писала твои буквы, — ответила я и обругала его на родном языке: — Змей!
Он с силой шлепнул меня ладонью по голове. Было больно, но уже не так, как раньше. Я не заплакала. Я вообще старалась не плакать, особенно там, где меня могли слышать Федеро или моряки, — а они были на корабле повсюду.
— Значит, напишешь еще сто раз. — Он наклонился ко мне. — В том мире, где ты скоро окажешься, без букв ты ничто. Иногда в вежливых записках, которые передают друг другу сильные мира сего, заключены жизнь и смерть.
Ох уж эти слова! Дома, с отцом, мне не нужно было учиться писать. О существовании букв я и не подозревала. Ты говоришь, тебя слушают — или не слушают.
Оказывается, буквами тоже можно разговаривать, причем так, что услышать тебя могут когда угодно. Все равно что стоять на перекрестке и без конца повторять одно и то же, только не нужно напрягать голос. Закорючки на бумаге были странными, совсем не похожими на звуки — скорее уж на наклонные деревья, на спотыкающихся пьяниц, на куриные следы.
— Кто их только придумал?
Он снова ударил меня.
— Говори на моем языке!
Я сжала мел в кулаке и попробовала задать вопрос на чужом языке:
— Кто… их придумал?
— Имени я не знаю, девочка. Не знаю. Подобно огню, буквы людям дали боги. — Федеро криво улыбнулся. — Некоторые считают, что это одно и то же…