Егерь — высокий, плечистый, рыжий, лобастый мужик с привычным к улыбке добродушным лицом — представился просто Сергеем. Фамилия его, как я уэнал потом, была Кацин. Историй и легенд различных он знал немало. Помнил, что неподалеку от его дома с давних времен стоял каменный сарай, от которого теперь можно найти лишь обломки кирпича в почве. Сделали его углежоги для хранения угля, заготовлявшегося для плавки руды еще в демидовскую пору. Показал березу, у которой погибли два брата в гражданскую войну: время разбросало их по разные стороны баррикад. Помнил он и о «золотой лихорадке», в прошлом поволновавшей этот край...
— А не приходилось ли вам что-нибудь про Ермака слышать? — спросил его Паша.
— Как же, — обрадовался Сергей. — Известно у нас место, которое с давних пор «Ермаковыми ямами» называют. Только почему, не могу сказать.
Был у нас в деревне старик — тот вроде помнил... Тут неподалеку лодка старинная лежит, теперь таких уж и не строят. А ведь в народе-то говорят, что то ли здесь, на Кокуе, то ли на Серебрянке Ермак Тимофеевич, уходя, целую лодку с серебром затопил, захоронил. Может, она? Когда драга-то здесь работала, говорили, будто попадались и монеты, и наконечники стрел...
Мы вошли под прикрытие старого леса, сразу же стало тише, ветер застревал где-то в вершинах вековых елей и сосен, лишь продолжал накрапывать дождь.
Изба стояла на поляне, на невысоком берегу ручья Кокуя в окружении высокой выгоревшей травы и кустов шиповника, на которых в обилии рдели крупные ягоды. Через дорогу — крохотная егерская избенка, в оконце ее светился огонек керосиновой лампы, под навесам горел костерок.
Мы задержались здесь на несколько дней.
С утра, оставив дежурного кашеварить, мы уходили обследовать берега Кокуя. Ручей обмелел, и трудно было себе представить, как Ермаку удалось сплавлять по нему суда. Но Сериков уверял, что в те давние времена Кокуй был глубже, обмелел он в последние годы, когда стали вырубать по берегам лес, да к тому же Ермак был человек с выдумкой. «Вот ведь что придумал делать, — восхищался Сериков, — ставил поперек ручья паруса, получалась плотина, вода поднималась, как в шлюзе, и суда какое-то время шли по ручью, затем паруса переносились, и все повторялось».
Драга, прошедшая по руслу Кокуя, и в самом деле успела натворить здесь немало дел, нагородив поперек долины огромные волны отвалов. Чтобы пройти драге здесь, как и для суденышек Ермака, пришлось сооружать насыпные плотины. И по берегам осталось лежать множество рухнувших деревьев, вокруг вырос густой подросток.
