Невысокие ростом, не особо мускулистые, без капли жира, с впалыми животами и узлами сухожилий. Пропеченные светилом, отесанные ветром, омытые дождем. Волосы длинные, спутанные, у некоторых заплетены в косичку. Бороды бритые, усы свисают до подбородка.
На телах кожаные безрукавки мехом наружу, у двоих поверх безрукавок на груди нашиты пластины из копыт. Подпоясаны узкими веревочными и кожаными ремнями. Штаны из плохо выделанной кожи, на ногах поршни. На головах меховые шапки.
Оружие – самое простое и доступное бедным воинам – плетки с вшитыми камнями, кривые ножи, небольшие топорики, пригодные для метания и рубки. И луки. Правда, не у всех.
Не было никого старше двадцати—двадцати двух. По местным меркам это уже солидный возраст, ведь редко кто доживал до тридцати и тем более до сорока.
Они лежали в самых разных позах, застыв навсегда. Один повис на ветках завала головой вниз и его лицо потемнело от притока крови. У другого голова почти снесена и мошкара облепила вытекший мозг.
За полночи мелкие зверьки успели поживиться и обгрызли уши и носы. Но крупные хищники вроде степной собаки подходить к лагерю не рискнули. И не растащили тела.
Старший стражник Арлад, который пошел с нами, осмотрел тела, брезгливо сплюнул и мрачным голосом сказал:
– Микаридане. Кочевье Стушач. У этих всегда ремни завязаны большим узлом и на поршнях узор выкрашен желтым. Далековато их занесло.
– То есть это не наша погоня? – уточнил я.
Арлад покачал головой.
– Те отстали. Не их земли, а здесь немирье. Сунутся – перебьют.
– Одной проблемой меньше, – проговорил Виктор. – А эти чего полезли?
Арлад пожал плечами. Понять повадки кочевников сложно. А уж о причинах можно только догадываться.
– Они нас редко трогают. А тут налетели…
Я бросил взгляд на висевшего среди ветвей кочевника и пошел наверх. Витя прав, одной проблемой меньше. Теперь бы побыстрее добраться до границы. Хватит с нас степных приключений.
* * *
Но не хватило. В степи надеяться на удачу глупо, а тем более глупо верить ей. Она ошибок и легковерия не прощает.
Караван дополз до высотки, которую торговцы прозвали Крайней. За ней, не далее чем в двух километрах, начиналась граница доминингов. Здесь степь сменялась лесом. Бескрайние поля кончались, а ветер, свободно гулявший на просторе, усмирял свой порыв.
Повозки только выползли из низинки и пошли мимо крохотного озерца в обход высотки. И в этот момент на них буквально в лоб выскочило десятка полтора кочевников. Они шли галопом, подстегивая лошадей и что-то выкрикивая.
