В Роттердаме свидание с отцом. Почти десять лет они не виделись. О многом надо было рассказать. Кажется, никогда еще они так не понимали друг друга, не были так близки.
— Барта сказала, что ты однажды был у Ленина, — говорит Ян Рутгерс.
— Дважды, — отвечает Себальд.
В тот же вечер он выезжает в Амерсфорт, где поселилась Барта с Яном и Вимом. А Гертруда еще в Японии.
Нужно ли описывать эту встречу, где радостные возгласы, расспросы и рассказы беспорядочно сменяли друг друга. Лишь поздно вечером, когда ребята, наконец, уснули и Себальд устало вытянулся в кресле, Барта обеспокоенно вгляделась в его лицо.
— Ты выглядишь совершенно измученным, Себальд. Ты плохо поправился после болезни. Завтра мы идем к врачу.
— Резкое переутомление. Нужен длительный отдых, — заявил врач после тщательного осмотра. — И разве вы не знаете, что у вас сахарная болезнь? Строжайшая диета. Ни грамма сахара, только сахарин. Никаких сладостей. Как можно меньше хлеба, картофеля, вообще мучного. Это на всю жизнь.
— И больше никак нельзя лечить эту болезнь? — спрашивает Барта.
— Пока нет. Мы работаем над новым средством — инсулином, но оно еще в стадии разработки.
— Теперь ты будешь лечиться и отдыхать, — говорит Барта на обратном пути домой.
— Диету я буду соблюдать, это еще одна забота тебе, Барта. А отдыхать — нет.
Амстердамское бюро было основано. В него вошли Гортер. Паннекук, ван Равеотейн, Роланд-Гольст, Вайнкоп и Рутгерс, выполнявший обязанности секретаря. Главной задачей бюро было подготовить созыв Второго конгресса Коминтерна, вести широкую пропаганду в поддержку Октябрьской революции. Воззвания, декларации, манифесты под единым лозунгом «Руки прочь от Советской России!» рассыпались во все страны, с которыми удавалось наладить связь.
Был создан специальный аппарат, занимавшийся нелегальной переброской людей через границы, пересылкой партийных документов, газет, брошюр. Бюро готовилось к созыву Международного совещания в Амстердаме, оно должно было решить, где и когда будет созван Второй конгресс III Интернационала, подготовить программу его работы.
Но деятельности бюро все больше мешают серьезные разногласия между его членами, особенно в оценке международного рабочего движения.
— В высокоразвитых европейских странах революционный переворот невозможен. Русская революция — местное явление, — утверждает ван Равестейн.
Гортер и Паннекук идут еще дальше Равестейна в недооценке Октябрьской революции. Они считают, что в России совершен исторически незрелый эксперимент.
